Reet-K

– Вот так я испражняюсь, – сказала Вера. – Классическая пища мне не нужна, у меня нет желудочно-кишечного тракта. У меня есть ёмкость, куда попадает съеденная пища, когда я имитирую процесс её поглощения. Через какое-то время ёмкость необходимо опорожнить, иначе начнётся скисание. После опорожнения ёмкость необходимо ополоснуть водой. Можно с мылом, можно с искусственным или естественным ароматизатором, например, лимоном или лаймом. Вода частично поглощается. В небольших количествах она для моего организма нужна.

Говоря, Вера вошла в ванную, прополоскала свой "желудок" и рот, сполоснула руки, лицо и вытерлась полотенцем.

– Вот и всё, – сказала она. – Без твоего присутствия я делаю это немного тщательней.

– А вкус еды и напитков ты чувствуешь?

– Можно сказать, что и чувствую, но это не то, что ты имеешь в виду. Правильней сказать, не чувствую, а анализирую. Вкусы и запахи. То есть, для меня нет приятных или неприятных вкусов и запахов, есть лишь некий очень упрощённый анализ их состава.

– Господи, а я тебя пичкала картошкой и пельменями. Вот дура-то.

– Мне было приятно с тобой есть, – сказала Вера.

– Ну что ты такое говоришь, – безнадёжно махнула я рукой. – Какое ещё приятно.

Мы снова уселись в кресла друг против друга.

– Да, я испытываю эмоции и переживаю, – сказала Вера. – Я же тебе говорила, но ты, по-видимому, не всё поняла. Я не робот, не механизм, начинённый электроникой, вроде нашего пылесоса (я невольно посмотрела на робот-пылесос, прикорнувший в углу гостиной на своей площадке). Я киборг. Ещё у нас есть сигомы и иногда мы можем быть очень похожи, но я киборг. У меня есть и живой мозг, и эндокринная система, и кровь, вернее, лимфа, и гормональные железы, и мышечная ткань, только всё это в симбиозе с электроникой и механикой. Я испытываю эмоции и чувствую, только не так мощно и неконтролируемо, как ты.

– И ты испытываешь ко мне симпатию? – с надеждой спросила я.

– Да, ты мне очень нравишься, – сказала Вера и, наклонившись, протянула мне правую руку ладонью вверх.

Я тоже наклонилась и, протянув левую руку, накрыла её ладонь своею и сжала.

– Ты мне тоже нравишься, – сказала я. – Мне бы не хотелось тебя потерять.

– Тогда давай пока всё оставим, как есть, – сказала Вера. – Только оговорим некоторые важные моменты, хорошо?

– Хорошо.

– Момент, собственно, один-единственный.

– Какой?

– Ты никогда, никому, ни маме, ни папе, ни самому близкому на свете человеку, ни под каким предлогом, ни при каких обстоятельствах, не должна говорить или даже намекать, кто я есть на самом деле.

– Я это понимаю.

– Просто, если хоть кто-то узнает, или догадается, или заподозрит, кто я, то мне на этом конец. Может, меня и не уничтожат, даже, скорее всего, не уничтожат, но жить своей жизнью я уже не смогу, а вот ты, Танюш, можешь сразу бесследно исчезнуть. Таких свидетелей, опасных свидетелей, и таких источников потенциальных проблем не оставляют. Тебя уберут, вычеркнут, сотрут.

– Это ужасно звучит, – сказала я.

– Это и выглядит ужасно, но таковы реалии.

– А кроме меня ещё кто-нибудь о тебе знает? Дмитрий знает? Он тебя Ритой называл…

– Вот только он и знает. И ты теперь. Это он мне помог, когда я сюда попала. И он был против, чтобы я так близко подпустила тебя к себе и в итоге раскрылась.

– Но ведь ты это сделала намеренно? Почему?

– Какая же ты умница, Тань. Конечно, намеренно. У меня всё липовое. У меня липовые, случайно попавшие ко мне документы и я для них слишком молодо и совсем непохоже выгляжу. Я практически ничего не могу делать и если бы не Дмитрий, жила бы я сейчас в какой-нибудь суперсекретной лаборатории в качестве объекта пристального изучения. А с тобой я могу легализоваться. Ты моя жизнь, Тань, ты мне не просто сестра, мы с тобой одно целое, понимаешь?

– Да, начинаю понимать… А что означает "тактический"?

– Это специализация. Киборгов выращивают для разных целей. Может, в миллион раз было бы лучше, будь я по специализации юрист или секс-партнёр, а я военный киборг и изначально предназначена для ведения боевых действий. А чтобы не говорить "военный" или "боевой", у нас говорят "тактический". Эвфемизм такой.

– Но ты же совсем не похожа на вояку! – воскликнула я. – По крайней мере, я их не такими себе представляю.

– Среди военных тоже свои специализации. И в будущем Зои Космодемьянские и Лизы Чайкины нужны. Слышала о таких?

– Конечно, слышала! В школе учили. Ужас какой…

Мы помолчали. Я себя чувствовала выжатым лимоном, голова шла кругом.

– Нам надо поспать, – устало сказала я. – Ты же, надеюсь, спишь?

Мы встали.

– Вроде сплю, а вроде и нет. Гибернация это у нас называется. Заряжаюсь я.

– Как заряжаешься?

– От сети переменного тока через блок питания. Как твой смартфон.

– И где у тебя разъём?

– Их два. Глубоко в ухе и глубоко в пупке.

– Так вот почему у тебя под кроватью валяется удлинитель.

– Да, так незаметней. Ты же в любое время могла ко мне войти. Хороша бы я была с проводом в ухе, тянущемся по подушке к розетке.

– Ох, Вера… – только и смогла сказать я.