Ко мне, о духи смерти! ИзменитеМой пол. Меня от головы до пятЗлодейством напитайте. Кровь моюСгустите. Вход для жалости закройте,Чтоб голосом раскаянья природаМою решимость не поколебала.Припав к моим сосцам, не молоко,А желчь из них высасывайте жадно,Невидимые демоны убийства,Где бы злу вы ни служили. Ночь глухая,Спустись, себя окутав адским дымом,Чтоб нож не видел наносимых ран,Чтоб небо, глянув сквозь просветы мрака,Не возопило: «Стой!» (С. 498–499.)Силы ада, как известно, боятся света дня. Их время – мрак ночи. На рассвете к замку Макбета подъезжает король Дункан со свитой. Природа вокруг приветствует солнце и радуется жизни. Король, не подозревая предательства, тоже славит жизнь: «Здесь даже воздух нежит наши чувства – \\ Так легок он и ласков» (с. 500). Королю вторит Банко:
Летний гость,Стриж, обитатель храмовых карнизов,Ручается присутствием своим,Что небеса здесь миром дышат. В зданьеНет уголка иль выступа стены,Где б он ни свил висячего жилища;А я заметил: стриж гнездиться любитЛишь там, где воздух чист (с. 500).Природе человека, вероятно, все-таки претит убийство. Душа не готова взять на себя такой груз греха. Макбет колеблется. Его останавливают как философские причины, так и законы человеческой морали. Если бы зло всегда вело к успеху и не наказывалось бы в этой земной жизни, тогда почти все пожертвовали бы добром и стали бы творить зло. Но «не плюй в колодец: пригодится воды напиться»! Законы возмездия действуют и в этой жизни, еще задолго до гроба. Макбет, кроме того, родственник короля, и тот его гость. По праву родства и по праву гостеприимства он не хочет быть двойным предателем, Иудой, о чем говорит леди Макбет:
О будь конец всему концом, все кончитьМогли б мы разом. Если б злодеянье,Все следствия предусмотрев, всегдаВело к успеху и одним ударомВсе разрешало здесь – хотя бы здесь,На отмели в безбрежном море лет, —Кто стаи бы думать о грядущей жизни?Но ждет нас суд уже и в этом мире.Урок кровавый падает обратноНа голову учителя. ВозмездьеРукой бесстрастной чашу с нашим ядомПодносит нам же… Под двойной охранойКороль здесь пребывает: я обязанКак родственник и подданный егоЗащитой быть ему и как хозяин —Путь преградить убийце, а не ножНа гостя заносить. К тому же правилДункан так мягко, был в высоком санеТак чист, что добродетели его,Как ангелы Господни, вострубятК отмщению за смертный грех убийства (с. 501–502).Леди Макбет не имеет никаких человеческих привязанностей и, так сказать, моральных предрассудков. Больше того, она даже не женщина, потому что природа женщины – рожать детей, давать им новую жизнь, выкармливать и выращивать плод любви мужчины и женщины. Леди Макбет, чтобы укрепить решимость мужа, говорит об убийстве младенца как о свершившемся факте, как будто она ни минуты не колебалась бы убить собственного ребенка
для дела(на самом деле, скорее всего, ее ребенок умер в младенчестве, и она бездетна):
Я кормила грудьюИ знаю: сладко обнимать младенца,Когда к тебе он тянется с улыбкой.Но я бы, из его беззубых десенСосец мой вырвав, голову емуСама разбила, поклянись я так,Как ты (с. 503).