Рефлекс свободы

На поцелуй она не ответила, но и не отстранилась. Упорхнула на крыльях своего развевающегося широченного пальто. «Словно Сёма, — подумал Наив. — Летучие мыши, наверное, как-то так летают».

XIII

Учётную запись в телефоне подтвердили довольно быстро. Наив витал в облаках. Хотелось вернуться домой, завалиться на диван и мечтать, но нужно было идти к Жести и потом срочно приводить в порядок свою берлогу — а вдруг что? Он шёл к студенту теперь открыто, напрямую, короткой дорогой и думал о бабочках: «Если эта тяжесть и боль в животе от влюблённости называются бабочками, то в каждой бабочке по килограмму, пожалуй!» Но если бы ему сейчас предложили стереть память, чтобы избавиться от этой тяжести, он отказался бы наотрез! Ничего приятнее предвкушения Наив в жизни не знал. Оказывается, оно способно пробиться даже через сплошную стену неприятностей уровня «апокалипсис». Сильная штука, однако!

Жесть был навеселе. Глаза горели недобрым огнём и были подёрнуты той особой плёнкой пофигизма, которую добавляет людям средняя доза алкоголя. Идеальная стадия опьянения, когда ещё не свинья, но уже и не человек, хоть и похрюкиваешь.

— Ты учётную запись в телефоне подтвердил? — спросил Наив, раздеваясь.

— Да. Но… Цецечница, — ответил Жесть и растянул рот в наигранной улыбке.

Наив ничего не понял. Жесть прошёл в кухню, вынул из кармана телефон и положил в холодильник, жестом пригласив последовать его примеру. Наив решил, что это какой-то прикол, и отправил свою Агафью охлаждаться. Приятели прошли в комнату. Жесть вырубил модем11 и компьютер из сети.

— Прямо так всё х˅˅^о? — удивился Наив.

— Ага. По всему выходит, что цифровой концлагерь, к тому же с сетью на керосине, то есть даже не х˅˅^о, а п˅^^˅ц всему.

— Как думаешь, долго всё это готовили?

— Не думаю, а знаю — годы. Успели и разработать, и протестить, и доработать, и ещё раз протестить, и всё равно всё висит. Ребята думали, что просто новый продукт крутой создают. Я с некоторыми программистами лично знаком. Сейчас они в ах˅е, — сказал Жесть уверенно.

— А телефоны зачем в холодос?

— Холодос гудит. Если тупо вырубить два телефона рядом, возникнет «казус»: предположат, что люди рядом договариваются о какой-то диверсии, и включат тотальную прослушку. А если просто в холодос убрать, то из-за его шума стукачи-Агафьи не услышат. Проверено! Хакеры в деле.

Словно подтверждая его слова, один из телефонов в холодильнике о чём-то громко заговорил. Они вернулись в кухню, Жесть открыл дверцу и приказал: «Повтори!»

— Температура значительно понизилась. Я напомнила, чтобы вы оделись теплее, — промурчала трубка.

— Спасибо за заботу! — сказал Жесть и закрыл дверцу.

— А по видео они не могут понять, где находятся? — спросил Наив, когда они вернулись в комнату.

— Могут, наверное, хоть и тупорылые. Но в холодильнике камеры сразу запотевают, и они тупят. Я их ещё листьями салата прикрыл для верности. И где, б^˅^ь, сказано, что телефоны в холодильнике держать нельзя?

— Ну ты спецагент! — восхитился Наив.

— Я — нет, те, кто юзает эти системы — да. Так всё равно не прожить, валить надо, но пока ХЗ как. Народ ищет выходы.

— Скажешь, когда узнаешь?

— Постараюсь. Если не спалят.

— А я на грани. Бесит эта Агафья до трясучки! «Будете нецензурно выражаться — я вынуждена буду вас заблокировать. Моя цель — научить вас родину любить». Сука добродетельная! Вертухай сладкоголосый, чтоб ей… — не сдержался Наив.

— Понимаю. Поддерживаю. Бешусь вместе с тобой, но тут с этим ничего не сделать. Разве что стебаться над ней, тварью зло˅^˅^˅й, — согласился Жесть.

— Как?

— В хвост и в гриву. Я требую у неё порно. Она начинает объяснять, что «данный контент не предусмотрен в культурном пространстве mmm». Я заставляю её вслух читать статью о том, как отсутствие секса влияет на мужское здоровье, а потом снова требую порно. Она ноет и кается, что не может мне помочь сохранить мужское здоровье. Тогда я требую, чтобы она стонала, имитируя экстаз. Она отмораживается. Я заставляю её вслух читать статью про экстаз, искать звуки, иллюстрирующие статью, и так далее. И мне хорошо, и эта сучка изворачивается и извиняется всё время. Пустячок, а радует, б^˅^ь. А ещё я её переназвал.

— В смысле? — не понял Наив.

— Имя ей дал другое.

— А что, так можно было?