Рефлекс свободы

— Защищаться. Бороться за выживание, как завещал великий Дарвин!

Студия вновь взорвалась аплодисментами. Веар и Наив переглянулись, и он сказал:

— Воистину, 50 % генов человека совпадает с генами овоща, что мы и имеем неудовольствие наблюдать!

— Уточнение: не генов, а узнаваемых аналогов генов. Не стоит так упрощать, — вмешалась Слат.

— Не умничай, а то отправлю считать звёзды на небе! — одёрнула её Веар, и Слат послушно замолчала.

Удивительно, но у женщин управлять своими и чужими надсмотрщицами получалось много лучше, чем у мужчин.

XX

Ужасно надоело ничего не делать. Холодный февраль сменился грязным мартом, смелые люди толпами шатались по округе, как бы гуляя. Витрины пустых магазинов напоминали о прошлом рекламными предложениями, напрочь потерявшими свою актуальность. Ничего не происходило. Минимальный ассортимент продуктов и вещей первой необходимости был доступен всё в том же онлайн-магазине оплота, в том числе фольга, зонты из фольги, шапки из фольги, плащи, комбинезоны из фольгированного материала и амулеты для защиты от внушающего излучения. Товары всё так же записывали в долг. Расплодились фарцовщики16, которые откуда-то добывали всё, чего не было пока в официальном доступе. Бродили между стоящими в очередях в оплот, вроде бы предлагали невинные дефицитные деликатесы, зубные пасты и прочие средства гигиены, но в процессе разговора выяснялось, что есть у них и порно-журналы, и компьютерные игры на флешках, и взломанные смартфоны «без Агафьи» и идентификации пользователя, и запрещённые лекарства, и полностью изолирующие телефон от внешнего мира чехлы, и даже наркота всех видов. В оплату брали золото, антиквариат и «айтишку».

Не работали фудкорты, рестораны, развлекательные центры, выставки, театры, кино — ничего, что раньше хоть как-то разбавляло цветом серые будни. Лестничные площадки теперь повсеместно стали общественными местами, поэтому в подъездах стоял непрекращающийся гам. Люди варились в крепком бульоне из страха и новостей и ждали. Чего? Хоть чего-то: новых денег, открытия магазинов, работы — любого намёка на будущее!

Военная техника на улицах, самолёты и вертолёты над головами перестали удивлять. По телевизору без конца крутили кадры, каким-то образом полученные с военных предприятий, биолабораторий, испытательных полигонов и центров подготовки по всему миру, ток-шоу про выживание в современных условиях и великую роль великой страны, и старые фильмы. Обещали изобрести вакцину из стволовых клеток, которая гарантированно добавит каждому гапплогруппу nashi. Даже начали уже записывать в тестовую группу испытателей будущей вакцины тех, кому особо не терпелось.

Программу «Социальный рейтинг», к счастью, настроили так криво, что все пальцы быстро покраснели и развернулись вниз, уравняв население в правах. Явно недооценили уровень матерщины в речи человеческой, тем более в сложившейся исторической ситуации, когда позитив зашкаливает. Это очень сплачивало, роднило людей. При встрече принято стало предъявлять друг другу красный палец как доказательство того, что ты хороший, «свой» человек. Все стали «как все», и от этого всем полегчало.

Наива же всё это мало интересовало. Даже отсутствие какой-нибудь сносной командной компьютерной игры в добродетельном Мире Моей Мечты (переименованном в народе в Мир Мечты Му^˅^ов или просто МММ) не сильно расстраивало — спасала любовь. Любовь — универсальное живительное средство. Спасает всех и всегда. Даже узников концлагерей когда-то с того света вытаскивала. Если человеку есть для чего жить, он живёт, а если есть ещё и чем наслаждаться — любая жизнь за праздник сойдёт. Они с Веар каждый день понемногу открывали друг друга. Смакуя, не спеша, по одной страничке, внимательно изучая каждый штрих, каждую букву, каждую морщинку радости и недовольства. Им словно подарили медовый месяц «ничего», изоляции от всех на необитаемом острове размером в одну улицу. Даже их смартфоны, которые ещё недавно были неотъемлемой частью жизни, почти всё время теперь проводили в холодильнике или жестяной коробке. И столь вожделенное Наивом одиночество окончательно потеряло свою ценность. Когда Веар уходила, он начинал тосковать по ней сразу, как захлопывалась дверь. Они словно срослись, сплелись ветвями, как деревья, растущие рядом. Превратились в сиамских близнецов, которых отрезать друг от друга можно, но разлучить нельзя. Они растворились друг в друге и очень хотели верить в будущее. Очень хотели, но не верили.