Рефлекс выживания

– Ой, да тут ясновидящей не надо быть, – ответила подруга и сказала такое, отчего у меня вновь слегка задрожали руки, и я чуть не выронила таз с тёплой водой: – Буквально за минут пятнадцать перед нами джип проезжал по деревне, и ребята расспрашивали про двух очаровательных девушек на «четверке» красного цвета. Не догадываешься, о ком речь шла? И ещё, как сказала бабуля, с армейским биноклем на свидание не ходят.

– Да уж, – только и сказала я.

Когда перебинтованный с головы до ног Лёшка спал в чистой и мягкой постели, мы собрались на консилиум.

– Всё это хорошо, – начала первой бабуля, – но ему в больницу надо.

– Да, – поддержала Ангелина, – всё намного серьёзнее.

– Что ж, надо, так надо, – согласились Ленка и, немного подумав, добавила: – Только в какую? В город нельзя, опасно. Куда же?

– Вот что, – сказала Ангелина, – за городом есть военный госпиталь.

– Ты что, – возразила я, – кто ж нас туда пустит?

Она, махнув рукой, ответила:

– Пустят: там папин друг – начальник хирургического отделения.

Ленка тут же подскочила:

– Так чего мы сидим? Поехали быстрее! Госпиталь – это идеальный вариант, там Лёшка будет в безопасности.

На том и порешили. Бабушка Таня пожертвовала Лёшке чистую одежду своего внучка Ванюши, как она ласково называла моего несостоявшегося мужа. Мы погрузили раненого в машину. Он неожиданно пришёл в себя и, увидев меня, улыбнулся и прошептал слабым голосом:

– Живы? Хорошо.

– Молчи, молчи, внучок, тебе вредно разговаривать, – сказала бабуля.

Лёшка приподнял голову и оглянулся по сторонам:

– Где я?

– Пока на земле, – ответила Ленка.

– Хорошо, – вновь сказал Лёшка и спросил: – Выпить есть?

– Ты смотри, – засмеялась бабуля, – коль выпить просит, значит, точно жить будет. Я сейчас.

Она метнулась было в избу, но Ангелина остановила её:

– Да вы что! Ни в коем случае! Ему операция предстоит, наркоз делать будут, спиртного нельзя.

– Это завсегда можно, от стрессу, – с обидой сказала бабуля. – Это что ни на есть, а самый лучший наркоз, я-то уж знаю, тем более домашний, сама делаю.

Лёшка закудахтал в знак согласия:

– Точно. Неси, мать, от стресса, не слушай доктора.

Ангелина безнадежно махнула рукой. Бабуля притащила большой бутыль, в котором плескалась прозрачная жидкость, налила в стопочку и поднесла к Лёшкиным губам:

– Пей, внучек, вреда с этого не будет, а то дорога длинная. Пока до госпиталя доберётесь.

Лёшка с жадностью припал к стопочке.

– За ваше здоровье, девочки, моё почтение, бабуля, – пошутил он.

– Пей уж быстрее, без фанатизма, – огрызнулась Ленка, – да поехали.

– А куда вы меня собираетесь везти?

– По дороге расскажем.

Лёшка согласно кивнул и, застонав, уронил голову.

– Ну вот, – недовольно проворчала Ангелина, – я же говорила.

В госпиталь решено было ехать не всем, а только Ленке, потому что она за рулём, и Ангелине.

– Возвращайтесь быстрее, – попросила я.

Проводив их, мы с бабушкой Таней пошли в дом.

– О-хо-хо, – проскрипела она и предложила: – А давай и мы с тобой по стопочке. У меня наливочка есть, домашненькая.

Я согласилась, не задумываясь:

– С удовольствием.

Мы не заметили, как приговорили всю бутылочку из-под лимонада «Буратино», в которой как раз и была наливочка.

– Честное слово, – призналась я бабушке, – ничего вкуснее в жизни не пробовала.

Конечно, в подобной обстановке люди раскрепощаются, совсем как в поезде, когда встречаются случайные попутчики. Неожиданно для самой себя я рассказала ей всю свою жизнь, лишь только умолчала о Ванечке. Зачем расстраивать такую замечательную бабушку?

– О твоём Руслане я вот что скажу, внучка, – сказала она, – любит он тебя, это как пить дать, да и ты его тоже, только пока сама этого не знаешь. Да дело молодое, разберётесь.

– Вы думаете? – спросила я у неё и добавила со вздохом: – А мне кажется, что нет, он все время оказывается именно в том месте и именно, когда надо, как будто заранее уже знает обо всём.

– Он оберегает тебя, потому что любит. Я прожила уже жизнь, внучка, и многое повидала. Ты не смотри на мои морщины, я ведь тоже была молодой и красивой, да ещё какой красивой.

Я, подперев щеку рукой, заинтересованно посмотрела на нее, готовая слушать интересную историю, а бабуля продолжала:

– Да, очень красивой. Как Кузьминишна сказала, этой, как её, – бабушка нахмурила лоб, вспоминая слово, – роковой женщиной. Вот.

Я улыбнулась и спросила:

– Вот как?

– Да, да, ты не смейся, – бабуля тяжело вздохнула. – Я чуть в Америку жить не уехала. Американец у меня был, тоже красивый, чёрт белявый. Мой-то Васенька с детства за мной бегал, а я хвостом мела направо и налево. А он ждал, терпеливый был. Нет, я его любила, но как-то так, знаешь, как брата что ли любят. А Джека того… на фронте познакомились, – бабушка Таня приложила руку к груди, – а Джек до сих пор вот здесь.

– У вас совсем, как у меня с Луисом, – сказала я. – Только перегорело у меня всё. Встретилась с ним и ничего не почувствовала.

– Я же говорю, что этот, как его, Руслан у тебя в сердце живёт, – утвердительно ответила она.

Я покачала головой:

– Не знаю, бабушка, не знаю.

– Ну что ж, внучка, время покажет.