Реформатор

В Англию отец решил отправиться на современном крейсере «Орджоникидзе», обводами своего корпуса, формой винта он опережал самые лучшие аналогичные корабли зарубежных стран, в том числе и британские. Из Москвы до Калининграда, где предстояло пересесть на крейсер, добирались поездом. Путешествие заняло целый день. Отец сидел с Туполевым и Курчатовым за обеденным столом в салоне правительственного вагона и не спеша выспрашивал Андрея Николаевича о перспективах замены винтовых пассажирских самолетов на реактивные. Тогда многие сомневались в экономической эффективности последних. Они, безусловно, летают быстрее, но и горючего потребляют несравненно больше. Туполев тут же за столом, вытащив из кармана пиджака сложенные вдвое тетрадные странички, умножал, делил, демонстрируя на цифрах, что в расчете на одного пассажира с учетом скорости и вместимости самолета реактивный самолет становится даже экономичнее обычного винтового. Отец внимательно всматривался в цифры, что-то сам прикидывал в уме, при этом губы его шевелились. Реактивный Ту-104 ему очень нравился, но и транжирить деньги он не намеревался, а тут все так удачно сводилось воедино. Отец поинтересовался: насколько безопасно летать на двух турбинах, что произойдет, если один мотор откажет? Четырехтурбинный самолет представлялся ему более надежным. Андрей Николаевич заверил его, что авария исключается, но четыре двигателя для пассажирского самолета, конечно, иметь надежнее. Он обещал подумать. Через несколько лет появится четырехтурбинный Ту-110, но в Аэрофлоте он не приживется, быстро сойдет со сцены.

Время пролетело незаметно, за окнами начало вечереть. Отец попросил принести чай с лимоном. Туполев тем временем перешел к рассказу о будущем: сейчас он переделывал стратегический бомбардировщик Ту-95 в самый большой и дальний в мире пассажирский самолет. Он пролетит без посадки от Москвы до Владивостока. Отец живо откликнулся, в 1954 году они с Булганиным на Ил-14 добирались до Пекина почти двое суток и со множеством посадок. Отец сказал, что он с удовольствием опробует новый самолет. Булганин, он сидел рядом с отцом, одобрительно заулыбался.

Разговор продолжался до позднего вечера, а на следующее утро мы погрузились на крейсер. Членов делегации расселили по офицерским каютам, отец занял «адмиральский» салон, Булганин – капитанский. Офицерам крейсера пришлось устраиваться как придется, и вряд ли они при этом поминали гостей добрым словом.

Я все время употребляю местоимение «мы», и следует пояснить, как я оказался в столь представительной компании. Я учился на четвертом курсе Энергетического института и не мечтал ни о какой Англии. За границу в те годы ездили только дипломаты, реже – иные важные чиновники и только на международные совещания или по другой государственной надобности. Можете себе представить мое удивление и восторг, когда однажды вечером, вернувшись из Кремля, отец осведомился, не хочу ли я поехать с ним в Лондон.

Что же произошло? За обедом – члены Президиума ЦК обычно обедали вместе и одновременно обсуждали разные дела – зашел разговор о визите в Англию. Главным экспертом по заграничному этикету среди них слыл Микоян, он еще в 1930-е годы немало поколесил по свету. Остальные коллеги отца, за исключением Молотова, за границей не бывали. Микоян начал рассказывать, что, в отличие от нас, на Западе главы делегаций путешествуют с женами, и если мы поступим так же, то облегчим себе контакты с хозяевами. Присутствовавшие согласились с Микояном, он знает, что говорит, один Булганин насупленно уткнулся в тарелку. Он давно не ладил со своей женой, но развестись не решался, разводы в те годы не одобрялись.

Микоян уловил настроение Булганина и, поняв свою ошибку, повернулся к отцу: «Может быть ты, Никита…» и осекся, получалось некрасиво, официальный глава делегации поедет один, а неофициальный – с женой.

– Есть иной вариант. Рузвельт везде путешествовал с сыном, – быстро нашелся Анастас Иванович.

Булганин громко засопел. Лева, его сын, летчик, крепко пил, и его кандидатуру тут же отставили. Тут Микоян вспомнил обо мне. Булганин закивал головой, заулыбался, отец тоже не возразил. Так я попал в делегацию.

Я описал наше путешествие в Великобританию в «Рождении сверхдержавы», отец тоже не оставил его без внимания в своих воспоминаниях. Так что я не стану повторяться³⁸⁹.

Скажу только, что лекции Курчатова в Харуэлле о термоядерном синтезе имели оглушительный успех. Вот только его прогноз, предсказывавший скорое создание термоядерных электрогенераторов, оказался эфемерным.

Если во время поездки в Англию отец возобновил старое знакомство с Туполевым, то с Курчатовым они там впервые познакомились по-настоящему. Встречаясь с Курчатовым, отец раз за разом проникался к нему все большей симпатией не только как ученому, но и как к мыслящему по-государственному человеку.