Реформатор

Впрочем, их состав увеличился ровно на двадцать одну галеру арабской постройки. Или это случится, как только Романов получит соответствующее вознаграждение. Если же нет, то он продаст их багдадскому халифу. Тому ведь дешевле выкупить готовые корабли, чем построить новые. И уж тем более после того, как лишился двух своих важнейших верфей в Акко и Тире.

Вообще-то чисто технически он их сохранил, так как мастера остались целыми и невредимыми. А кадры, как известно, решают все. Но материальные потери колоссальны. Когда еще удастся завезти все потребное для возобновления строительства кораблей. А ведь еще и восстановление городов, по которым прошлись страшные пожары.

Плюс к уничтоженным и захваченным кораблям Михаилу удалось нарушить движение по отлаженным торговым путям. Что нанесло серьезный урон казне халифата. Всего лишь за месяц он сумел сделать то, что никак не выходило у ромеев при наличии более существенных сил и ресурсов.

А ведь помимо всего этого в плену у Романова находится более трех тысяч арабских моряков. А это опять же те самые кадры. И полсотни состоятельных пленников. И за тех и за других он намеревался получить богатый выкуп. О рядовых позаботится халиф, о купцах и офицерах их родственники. И в последнем случае сумма должна быть существенно выше…

— Ну что, давай смотреть, что у нас получилось, — потирая руки, произнес Михаил.

Хуоджин только снисходительно улыбнулся, наблюдая такое нетерпение. Поначалу-то был словно напуганный мышонок. Но за прошедшие недели пообвыкся, понял, что не простой невольник, а находится на особом положении. Вот и расправил плечи. Но Романову на это накласть с прибором. Забитый раб ему без надобности, чего не сказать о мастере, знающем свое дело.

Вооружившись молотками, они начали безжалостно разрушать песчаные формы, являя свету горячий металл, превратившийся в различную утварь. Всего они отлили по пять больших сковородок, форм для выпеки хлеба, казаны, чугунки, кастрюли, гриль.

Объем металла для этого потребовался небольшой. Но ведь тут главное — попробовать. И получившийся результат Михаила радовал. Форма посуды для Хуоджина была явно непривычной. Но китаец справился на отлично. Такая утварь, если ее банально не разбить, может служить веками.

По роду своей деятельности Михаил сталкивался с домами, в которых канализация была устроена более ста лет назад. И при этом в трубах имелась разве только грязь и незначительная ржавчина. Они ее даже не меняли. Так что долговечность у чугуна поистине феноменальная.

Одну из сковородок Михаил тут же взял в оборот. Отбил и сточил прибыль, очистил от песка, отмыл и водрузил на очаг. Поджарил бекон и потом залил яйцами. Всегда любил яичницу на чугунной сковородке. Все эти новомодные антипригарные… Жена конечно же пользовалась ими. Но он время от времени предпочитал доставать старую, доставшуюся еще от бабки. Здесь пользовал только железную. Вкус совершенно не тот. От предвкушения у него даже слюнки потекли.

Едва только яичница поспела, как он перенес сковороду на грубо сколоченный стол в тени оливкового дерева. Вооружился вилкой, причем не тем двузубым убожеством, что пользовали ромеи. А нормальной, железной, с четырьмя зубьями, вороненой на льняном масле. Столовые приборы в Пограничном изготавливались в ограниченном количестве, потому как больше они нигде спросом не пользовались. Есть можно и деревянной ложкой, а вилка так и вовсе баловство.

Отделив кусок с беконом, отправил следом за хлебом. И по обыкновению тут же обжег небо. Все как всегда. Не мог он иначе. С одной стороны, неудобство, с другой — яичницу любил именно горячую, потому и ел прямо со сковородки. Никак иначе ее не воспринимал.

Вкус отличается от получающегося на железе или керамике. Но пока все еще не тот. Впрочем, сковорода ведь новая. Со временем все поменяется. С образцом у него дома тоже происходили такие метаморфозы, когда сковородку отбеливали с песком, выжигая при этом все масла и нагар. Но потом все возвращалось на круги своя.

Михаил уже приговорил половину сковородки, когда на двор влетел всадник, поднявший клубы пыли. Романов хотел было помянуть прискакавшего громким добрым словом, но сдержался. Налетевший порыв ветра отнес облако за ограду, не испортив угощение.

— Данила, я надеюсь, причина для таких скачек серьезная? Ты только что чуть не испортил мой обед, — недовольным тоном встретил безопасника Романов.

— В гавань входит ромейский флот, — выпалил парень.

— Что, весь? — наигранно удивился воевода.

— Н-нет. Сорок кораблей.

— А. Ну это нормально. Что сотник Рубцов?

— Поднял дружину по тревоге. Изготовил к бою батареи, выслал людей в город, чтобы собрали находящихся в увольнении.

— То есть делает все, что и должно?

— Так точно.

— Ну и чего ты тогда скачешь как блоха на сковороде? Ты кто, гонец или начальник безопасности эскадры?

— Мои парни заняты своим делом, Михаил Федорович. Сейчас выясняют, что это за новости с появлением кораблей. И отчего сюда направляется сам командующий ромейским флотом Иоанн Дука.

— Уверен, что он?