Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы

В консервативной среде практически сразу после назначения графа на пост председателя правительства поползли слухи, что новоиспеченный премьер-министр навязал монарху ограничение его самодержавных прав, поскольку стремится стать «президентом Российской республики». По воспоминаниям Спасского-Одынца, в конце октября один из влиятельных чиновников в Министерстве внутренних дел, А.С. Стишинский, при встрече сказал ему, секретарю Витте: «А, соправитель России… его сиятельство скоро будет господином президентом»[219]. Присутствовавший при разговоре И.Л. Горемыкин одернул Стишинского, но, очевидно, в предубеждении против премьер-министра тот был не одинок.

Штамп «министр-президент» употребляли в адрес Витте не только крайние правые, но и А.С. Суворин, в статье которого это слово употреблено нейтрально[220]. Оно же применительно к Витте в роли главы Совета министров встречается в воспоминаниях известного журналиста А.В. Амфитеатрова, где также не содержит негативной оценки[221]. По-видимому, данная аналогия была взята из хорошо знакомой русскому обществу западноевропейской политической практики лишь с тем, чтобы определить новую для России должность. Что же касается крайних монархистов, то они вкладывали в это прозвище вполне определенный политический смысл.

В дни революции особую остроту для общественного мнения приобрел «еврейский вопрос»[222]. Известный исследователь революционного движения О.В. Будницкий отмечал: «Русскому обывателю – от люмпена до интеллигента – роль евреев в русской революции представлялась еще большей, чем она была на самом деле. Характерна сомнительного качества острота, появившаяся на страницах сатирического журнала либерального толка “Вампир” в период революции 1905–1907 гг.: “Варшава. Расстреляно в крепости 11 анархистов. Из них 15 евреев”»[223]. Известный в будущем лидер националистов В.В. Шульгин вспоминал, как в октябре 1905 года в Киеве городские низы встретили революцию жестокими еврейскими погромами и криком: «Жиды сбросили царскую корону»[224].

Новая политическая ситуация активизировала юдофильскую репутацию Витте, причем при трактовке революции как продукта «еврейского заговора» этот мотив в отношении сановника сделал его очень уязвимым для критики «справа». В декабре 1905 года граф Л.Л. Толстой (сын писателя Л.Н. Толстого) отправил императору письмо, в котором прямо назвал главного виновника волнений:

Витте – враг России. Витте – великое, величайшее зло нашего времени. Так думаю я, и так думают десятки тысяч русских людей. ‹…› Было бы несправедливо утверждать, что Витте один всему виной. Но справедливо то, что он – враг, поневоле, может быть, но враг наш. ‹…› Его близкая связь с евреями, его близорукость и незнание общества, его политика ‹…› все это всем обществом русским жестоко осуждается. Мой отец сказал недавно: «Все это наделали евреи». Я прибавил к этому: «С позволения Витте, женатого на еврейке»[225].

Примечательно, что в травле, направленной против премьер-министра, как и в период его руководства финансами империи, использовалось имя супруги сановника. Листок «Виттова пляска» отводил издевательским нападкам на Витте значительную часть своих редакционных полос. К примеру, в первом номере газеты было помещено «объявление», скрытый смысл которого легко мог понять каждый читатель:

На французском театре теперь дается новая пьеса – «La loi du pardon». В ней жена вновь избранного французского депутата мечтает:

– Вот теперь мой муж депутат; а потом, года через два, будет министром; а там – премьером, а там – Феликсом Фором… [президент Французской Республики в 1895–1899 годах. – Э.С.]

В эту минуту из первых рядов кресел раздалось восклицание:

– Да это Матильда!

Весь театр огласился хохотом и рукоплесканием.

Не угадаете ли, чему аплодировали и смеялись?[226]

Тема «президентства» сановника поднималась в «Виттовой пляске» на протяжении всего периода ее издания. Так, в феврале 1906 года в газете было помещено очередное «объявление»: «“Виселица или президентство?” Новая интересная игра, очень опасная. Дает уроки приезжий из Америки акробат»[227]. Ошибка в «узнавании» героя этого объявления также была практически невозможна.

Близость Витте к еврейству являлась одним из основных мотивов черносотенных изданий:

Ну что ж! – Кто законы всегда нарушал,
Теперь нам законность заводит,
Кто премии щедро жидам раздавал,
Нередко в премьеры выходит[228]

.