Реформация

Накопившаяся буря обрушилась на голову Климента VII (1523–34) В интеллектуальном и моральном плане он был одним из лучших пап, гуманным и великодушным, защищал затравленных евреев, не принимал участия в сексуальной и финансовой распущенности, которая его окружала, и до конца своей беспокойной жизни продолжал с разборчивым покровительством питать искусство и литературу Италии. Возможно, он был слишком хорошо образован, чтобы быть успешным администратором; его интеллект был достаточно острым, чтобы видеть веские причины для любого курса в любом кризисе; его знания подточили его мужество, и его колебания отторгали власть за властью. Мы не можем отказать в сочувствии человеку с такими благими намерениями, который видел, как на его глазах был разграблен Рим, а сам он был заключен в тюрьму толпой и императором; которому этот император помешал заключить разумный мир с Генрихом VIII; которому пришлось сделать горький выбор между потерей Генриха и Англии или Карла и Германии; которому, когда он протестовал против союза Франциска с турками, этот христианский король сказал, что если Папа будет протестовать дальше, то Франция разведется с папством. Никогда еще папа не испивал чашу своего поста до такого горького дна.

Его ошибки были катастрофическими. Когда он неверно оценил характер и ресурсы Карла и тем самым вызвал разграбление Рима, он нанес престижу папства удар, который заставил северную Германию отказаться от верности Риму. Когда он короновал человека, допустившего это нападение, то потерял уважение даже католического мира. Он уступил Карлу отчасти из-за недостатка материальных сил для сопротивления, отчасти потому, что боялся, что отчужденный император созовет общий собор как мирян, так и духовенства, захватит бразды правления как церковной, так и светской властью, завершит подчинение Церкви разгулу государства, может даже низложить его как бастарда.3 Если бы у него хватило мужества, которое проявил его дядя Лоренцо Медичи в Неаполе в 1479 году, Климент взял бы на себя инициативу и созвал бы собор, который под его либеральным руководством мог бы реформировать мораль и доктрину Церкви и спасти единство западного христианства.

Его преемник, на первый взгляд, обладал всеми необходимыми качествами как ума, так и характера. Он родился в богатой и культурной семье, обучался классике у Помпония Лаэтуса, стал гуманистом среди Медичи во Флоренции, пользовался благосклонностью папы, которому его сестра запутала свои золотые волосы, стал кардиналом в двадцать пять лет (1493), Алессандро Фарнезе, как Павел III, был признан всеми, как человек, подходящий для высшего поста в христианском мире, и доказал свою компетентность в сложных дипломатических заданиях, поднялся до неоспоримого превосходства в коллегии кардиналов и был единогласно избран папой в 1534 году. Почитание, в котором он находился, мало пострадало от того, что он родил четверых детей еще до своего рукоположения в священники (1519). Однако его характер, как и его карьера, демонстрировал неуверенность и противоречивость, отчасти потому, что он стоял, как пошатнувшийся столб, между Ренессансом, который он любил, и Реформацией, которую он не мог понять и простить. Хрупкий телом, он пережил пятнадцать лет политических и внутренних бурь. Вооружившись всеми знаниями своего времени, он регулярно прибегал к помощи астрологов, чтобы определить наиболее благоприятный час для путешествия, принятия решения и даже аудиенции.4 Человек сильных чувств, время от времени подверженный вспышкам гнева, он отличался самообладанием. Челлини, которого ему пришлось посадить в тюрьму, описывал его «как одного, который не верил ни в Бога, ни в что-либо другое»;5 Это кажется крайностью; и, конечно, Павел верил в себя, пока в последние годы жизни поведение его отпрысков не ослабило его волю к жизни. Он был наказан там, где согрешил; он восстановил кумовство, которым отличалось папство эпохи Возрождения, отдал Пьяченцу и Парму своему сыну Пьерлуиджи, а Камерино — внуку Оттавио, даровал красную шапку своим племянникам, четырнадцати и семнадцати лет, и продвигал их по службе, несмотря на их отъявленную безнравственность. У него был характер без морали и ум без мудрости.