Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

Таким образом, к середине XVI в. на Руси происходило развитие денежной формы докапиталистической ренты. Это обстоятельство показывает уже известную степень развития товарно-денежных отношений на Руси, роста ремесленного производства и складывания предпосылок всероссийского рынка, хотя, конечно, нельзя преувеличивать значения денежной ренты в это время. Рента продуктами не только сосуществует с денежной, но зачастую является ведущей формой ренты. Так, например, в начале 60-х годов XVI в. почти 2/3 крестьян крупнейшего монастыря-вотчинника — Кирилло-Белозерского платили оброк натурой — «посопным» хлебом (из 1463 1/2 вытей —1070 2/3), причем они доставляли монастырю около 10,5 тыс. четвертей в год. Это были крестьяне владений, находившихся неподалеку от монастыря на давно освоенной им территории. Вместе с тем ¹/₃ вытей, главным образом из числа недавно присоединенных к монастырю или находившихся далеко от него, платила денежный оброк и небольшой оброк хлебом (464 вытей доставляли свыше 157 рублей и 466 четвертей хлеба)[302]. Всего в Кириллове монастыре на долю натурального оброка приходилось свыше 80 % общего размера ренты[303].

Рост денежного и натурального оброка и усиление крепостничества к середине XVI в. нашли свое выражение в послушных грамотах. Если ранее крестьяне должны были платить оброк «по старине», то теперь им предписывалось выплачивать оброк в соответствии с распоряжением помещика («чем вас изоброчит»).

Наряду с развитием денежной ренты в середине XVI в. мы можем отметить и новые явления, которые к концу века получат особенное значение, — это постепенное увеличение собственной запашки у феодалов и в связи с этим рост барщины. Этот процесс был характерен не только для одной России. Во всей Европе к востоку от реки Эльбы в XVI в. происходило расширение площади барской запашки и переход к отработочной ренте[304]. Россия, следовательно, переживала в экономике явления, сходные с процессами, происходившими в Польше, Венгрии и других восточноевропейских странах.

Переход от оброка к отработочной ренте вызывался стремлением помещиков увеличить массу получаемого ими от крестьян прибавочного продукта путем увеличения эксплуатации. Все возраставшая потребность феодалов в деньгах заставляла повышать доходность их вотчин и поместий за счет увеличения оброков, введения собственной запашки, перевода крестьян на барщину. Средние и мелкие землевладельцы, возможность которых повышать оброки была ограничена уже самой тяглоспособностью крестьянского хозяйства, встали первыми на путь расширения барщины. Распространение среднего и мелкого землевладения в поместной форме в условиях развития товарного производства в первой половине XVI в, повлекло за собой рост барщины. Уже в статье 88 Судебника 1550 г. появляется сравнительно с аналогичной статьей 57 Судебника 1497 г. характерная новость — указание на барщину («боярское дело»), которого не было раньше[305]. Развитие барщины ярко прослеживается и по сохранившимся данным и закладным грамотам[306]. Так, например, по закладной грамоте 1549 г. Н. Л. Глухов получил право «за рост пахати и в дворех жити и землю пахати» во владении, которое он получил в качестве залога[307].

В исторической литературе было высказано предположение, что упоминание о барщине появляется в послушных грамотах лишь в 1562–1570 гг.[308] Однако этот вывод основан на локальном (новгородском) материале[309] и поэтому не может быть признан вполне убедительным. В центральных районах Русского государства уже в 40–50-х годах XVI в. в послушных грамотах появляется предписание «пахати пашню» феодалов, адресованное крестьянам[310].

Середина XVI в. была временем наибольшего расширения барской запашки на землях новгородских помещиков[311]. По наблюдениям А. Г. Манькова, в вотчинах краснохолмского Антониева монастыря на территории Еежегкого Верха в первой половине 60-х годов XVI в. баршина составляла не менее ²/₃ общей массы повинностей[312].