Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

Подвижные конные отряды казаков были как бы авангардом русских вооруженных сил, выдвинувшимся в южную степь. Однако и организация обороны от набегов крымских татар страдала серьезными недочетами. Отряды казаков не отличались строгой воинской дисциплиной, состав их был текучим; у них не было крепкой связи с основными вооруженными силами. Следовало если не заменить их, то во всяком случае дополнить другим родом войск, который мог бы обеспечить регулярную службу и правильную оборону южных границ. Таким родом войск стали, как мы увидим ниже, пищальники, составлявшие значительную часть гарнизонов городов-крепостей на Юге. Вторжения крымских и казанских татар, особенно набег 1521 г. на Москву, заставили русское правительство укрепить свою южную границу. Правительство Василия III предприняло строительство ряда каменных крепостей в крупных городах. В 1525–1531 гг. был построен кремль в Зарайске, в 1534–1535 гг. Китай-город в Москве. 10 сентября 1535 г. великий князь приговорил «поставите городок Пронеск»[796]. В 30-х годах на юге страны была создана целая система крепостей. Эти, обычно четырехугольные по форме, крепости, появившиеся во время значительного прогресса военной техники, уже отличались от старых округлых крепостей (см., например, крепости Зарайска, Мокшанска и др.). Новая форма крепостей была связана с развитием огнестрельного оружия и тактики активной обороны. Она позволяла сосредоточить в крепостных стенах значительные гарнизоны, которые не только отбивали атаки неприятелей, но и переходили часто в контратаки[797]. Однако и система новых крепостей была недостаточна: войска крымских татар обходили их и продолжали совершать свои набеги. Система городов-крепостей была уже недостаточна. Необходимость создания более эффективной линии укреплений становилась все более очевидной. Ею в середине XVI в. сделалась засечная черта[798].

Слабость дворянской конницы в условиях развития огнестрельного оружия потребовала введения как ее существенного дополнения пехоты. Пехота в начале XVI в. на Руси была представлена посошной ратью и пищальниками. Посошная рать, набиравшаяся от времени до времени на случай отдельных крупных походов, состояла из крестьянского и городского населения, собиравшегося с сох (окладных единиц). Так, для казанского похода 1547–1548 гг. выставлялось с сохи по два человека по-сошных людей (одного конного и одного пешего), а с слобод с 10 дворов — по человеку на коне. Монастыри и другие иммунисты от этой повинности были освобождены[799]. Посошные люди не только участвовали во вспомогательных работах по обслуживанию дворянской конницы, но зачастую принимали самое действенное участие в военных операциях. Посошная рать, тесно связанная с народными массами, не могла полностью удовлетворять потребностям Русского государства в постоянном войске, вооруженном огнестрельным оружием, послушном исполнителе воли господствующего класса. Зародышем такого войска стали пищальники и их преемники — стрельцы.

Вопрос о появлении стрелецкого войска на Руси до настоящего времени еще принадлежит к числу спорных.

Необходимо прежде всего выяснить отношение пищальников к стрельцам. Последние исследователи этого вопроса (С. Л. Марголин, А. В. Чернов) резко выступают против отождествления пищальников со стрельцами. «Пищальников, — пишет А. В. Чернов, — можно назвать предшественниками стрельцов, и то лишь в части характера службы (рода войска) и вооружения… Во всем остальном (способ комплектования, внутренняя войсковая организация, служебное и материальное положение и пр.) стрельцы ничего общего не имели с пищальниками»[800].

Впервые пищальников мы встречаем в источниках начала XVI в. Они, в частности, упоминаются в Разрядной книге под 1508 г.[801] Во Псковской первой летописи под 1510 г. говорится, что Василий III оставил во Пскове «детей боярских 1000, а пищальников новгородцких 500»[802]. В поход 1512 г. под Смоленск было приказано собрать «з городов пищальники и на псковичь накинуша 1000 пищальников, а псковичем тот рубеж не обычен»[803]. В 1535 г. среди русских войск в Гомеле были «дети боярскые, с ними же и пищальникы»[804]. Сообщая о набеге крымского хана на Москву при Василии III, Герберштейн говорит, что на следующий год московский великий князь «впервые тогда пустил в дело пехоту и пушки»[805]. В 1546 г. произошло выступление новгородских пищальников под Коломной[806]. В походе на Казань 1549–1550 гг. «пищальников многых не было», что повлияло на неудачу этого военного предприятия[807].