Реформы в России в 2000-е годы

Однако со временем свиноводам удалось сократить импорт и нарастить объемы собственного производства. Их опыт поучителен в том смысле, что проблемы решались с помощью норм, принятых в рамках ВТО. Во-первых, в полном соответствии с формальными правилами ВТО удалось исключить Бразилию из числа развивающихся стран, пользующихся преференциальным режимом при ввозе мяса, что давало право на оплату лишь 75 % пошлины. В апреле 2013 г. эта преференция была отменена на том основании, что с точки зрения экспорта мяса Бразилия является вполне развитой страной. Во-вторых, стали активно использовать возможности санитарного контроля, очищая внутренний рынок от опасного товара или того, чью безопасность продавцам доказать не удалось. Многие помнят историю с запретом на импорт американского мяса, содержащего стимулятор роста раптопамин (февраль 2013 г.). «Когда американцы возмутились, что мы “закрылись” от раптопамина, у нас был самый простой и короткий ответ: десятилетие уже европейцы не разрешают ввозить мясо с раптопомином. В этом случае Европейский союз не нарушает договоренности, а мы, что, нарушаем?» В феврале 2014 г. «закрылись» от европейской свинины на основании зафиксированных случаев африканской чумы свиней в Польше и Литве. И хотя в первом случае это совпало с актом Магницкого, а во втором – с обострением отношений с ЕС по поводу Украины, суть не меняется. Претензии санитарных служб были обоснованными, а умелое использование политического контекста делает честь бизнесу. Подчеркнем, что наши свиноводы учились использовать инструменты ВТО непосредственно у Евросоюза, который под видом угрозы африканской чумы свиней не пускал на свой рынок бразильскую свинину, несмотря на то что последний случай этой болезни был зафиксирован в Бразилии в 1984 г. Но то что позволено Евросоюзу, не позволено России. «На нас оказывается сейчас давление посильнее, чем на Украину. Не вылазят от нас все их комиссары-эмиссары». Кроме того, удалось пролоббировать субсидии на производство свинины. Чтобы понять масштаб этой победы свиноводов, достаточно сказать, что подобные субсидии непосредственно попадают в «желтую» корзину, сокращение которой является основным вектором изменения государственной поддержки сельхозпроизводителей. И простыми упованиями на «Доктрину продовольственной безопасности» здесь не обошлось, нужны были более весомые аргументы, которые и были представлены в виде ссылок на середину инвестиционного цикла, в которой находятся новые модернизированные свиноводческие комплексы. «Свиноводство, помимо того что оказалось самым ущемленным, оно еще оказалось в самой середине инвестиционной фазы. Птицеводы в основном этот этап уже проскочили. У нас сейчас самое время отдавать кредиты, а для этого нужна маржа. Мы не скрывали, что добиваемся маржи тем, что цены на внутреннем рынке выше, чем на мировом. Нам нужна рентабельность 25–30 %, чтобы вернуть эти кредиты. После того как цены на корма выросли, а цены рухнули, у нас рентабельность стала 10–12 %. Это хорошая рентабельность, но не достаточная, чтобы выплатить кредиты…Нам нужна помощь, чтобы пройти инвестиционный цикл, иначе будет невозвращение кредитов, банки рухнут. Поэтому мы убедили, что нужны специальные меры на ближайшие 3—5лет. Не успел – дальше твои проблемы».

Правда, свиноводы пока не получили эти субсидии, и причина банальна – бюджетные ограничения, т. е. принципиальная договоренность достигнута, но денег нет. «Сказать, что нас не слышат – мы не можем. То есть слышат, но денег не дают». Более того, государство задолжало по субсидированию кредитов, взятых на развитие животноводства, в том числе свиноводства; есть отдельные попытки судиться, но подавляющая часть бизнеса тихо ждет выполнения государством своих обязательств.