Регент. Право сильного (СИ)

— А если загонишь себя в могилу, то не восстановишь ничего, — Лейла недовольно поджала красивые полные губы.

— Оставаться рядом со мной опасно, — Илияс чуть отстранился. — Я хочу, чтобы ты забрала дочерей и уехала из города.

— Вот еще, — фыркнула она. — Прогнать решил? Я тебе не наложница какая-то, чтобы выставить меня за порог!

— Просто хочу, чтобы вы были в безопасности.

— Я сама решу, что лучше для меня и наших девочек! — она поднялась на ноги и уперла руки в бока: маленькая, немного располневшая, но гордая, сердитая и такая трогательная в гневе. — Стихиями своими командовать будешь, а мной — даже не думай.

— Но это в самом деле опасно.

— Опасно лезть голой рукой в гнездо диких пчел. Опасно слепцу ходить по краю обрыва. Опасно спорить с разгневанной Лейлой бинт Махфуз, — она недобро сощурилась. — Но ты все равно лезешь в это змеиное кодло — Золотой дворец, хотя сейчас мог бы и перестать. Отдал бы власть северянину, он, похоже, дельный человек. В городе о нем неплохо отзываются, а уж там, сам знаешь, языки почесать любят. Зачем тебе этот титул, этот демонов Дармсуд? Ну на что? — внезапно голос ее стал жалобным, в нем явно слышались нотки мольбы. — Храм разрушен, самое время уехать.

— Лей, мы обговаривали это уже не раз и ты отлично знаешь: нельзя все бросить. Такие поступки не остаются без последствий. И потом, на мне огромная ответственность.

— Чтоб эта ответственность в реке захлебнулась! — сердито буркнула она. — Чтобы ее солнцем спалило и ветром разнесло!

Женщина опустилась на ложе и отвернулась, украдкой смахивая слезы. Илияс стал перед ней на колени, обхватил ее ноги, уткнулся лицом в смятую шелковую ночную рубашку.

— Я ведь не держу тебя силой. Захочешь уехать — отпущу. Сделаю все, чтобы вы с девочками ни в чем не нуждались. Вы дороги мне настолько, что я готов жить вдали от вас ради вашей же безопасности. Не хочу ставить вас под удар.

— Сказала нет, значит нет! — отрезала она. — Я с тобой до самого конца, каким бы он ни был.

— Глупая женщина! — вспылил Илияс.

— Черствый сухарь! — не осталась в долгу Лейла.

Минуту они мерялись взглядами, воздух между ними едва не начал искрить. А потом Илияс моргнул и напряжение схлынуло.

— Ну что ты за человек? Нет бы послушать меня? Ведь ты понятия не имеешь, во что я ввязался, — вздохнул он.

— Уж какая есть, и другой не будет, — отрезала Лейла. — А ты думай впредь, прежде чем рисковать собственной жизнью!

Она встала и накинула на плечи просторный халат.

— Раз уж не дал выспаться, так хоть к завтраку не опаздывай. И… не тревожь девочек, ни к чему это. Впрочем, может, я и отправлю их к родне в деревню на пару лун.

Глава 15

Летняя духота наконец ушла, и регент с облегчением вдыхал прохладный утренний воздух. Проклятые Золотые Земли! Он всмотрелся в вершины, на которых лежал такой недосягаемый и манящий снег. Смотрел до рези в глазах в слепящую чистоту, вдыхал колючий запах мороза и свежести. Когда последний раз Ульф касался ладонями этого белого покрова, ступал по хрупкой сияющей глади? Казалось, все это было в какой-то другой жизни и с кем-то иным.

Однако дела не ждали, и, кинув последний взгляд на горы вдалеке, Ульф Ньорд направился туда, где находиться ему не хотелось совершенно.

В подземелье дворца, где прежде располагалась тайная служба империи, царило затхлое спокойствие. Ни жара, ни холод не попадали сюда, отличить день от ночи не удалось бы даже самому внимательному наблюдателю. Тут пахло пылью и — совсем немного — плесенью. Страхом. Отчаянием. Смертью.

Лампа в руке регента бросала на серые однотонные стены и низкий потолок яркие желтые блики, вырывала из темноты дверные проемы, повороты и разветвления коридоров. Сейчас камеры были пусты, повсюду царила тишина, не нарушал ее ни единый стон, хрип или тяжелое дыхание.

Ульф Ньорд не был наивен. Еще ни одно государство не обходилось без таких вот подвалов, закрытых комнат, стен, равнодушно проглотивших немало криков, видевших смерть чаще, чем люди видят смену времен года. И все же находиться тут было тяжело. Одно дело — казнить преступника, чья вина доказана. Другое — вырывать признания, зачастую ложные, но такие удобные, силой.

Ульфу, прошедшему долгий путь от рядового воина, дезертира и осужденного, до регента империи, не понаслышке было известно, как, порой, даются показания. Как мало благородного и красивого кроется за яркими знаменами, как легко прикрывать высокопарными словами человеческую жестокость.

Однако северянина в подземелье привело не праздное любопытство. Немногочисленная стража, оставленная на дежурных постах, проводила регента ленивыми взглядами: охранять было некого, гулять по этим коридорам никто в здравом уме бы не стал, а доискиваться причин, по которым глава империи явился вниз, рядовым воинам было не интересно.