Регент

– Господа! – сказал он торжественно. – Министерство имперской безопасности, на которое его императорское величество Владислав Второй еще месяц назад возложил контроль за министерством массовой информации, готово предоставить нам возможность озвучить перед населением наши требования и наши ближайшие планы. Время не терпит. – Он повернулся к Осетру. – Ваше императорское величество Остромир Первый! Вам надлежит немедленно обратиться к своему народу.

Это прозвучало настолько неожиданно, что Осетр едва не чертыхнулся.

Висящее в воздухе напряжение еще более сгустилось. Будто туман повис над рекой… Настоящий туман, не тот, что способен был видеть на месте людей Осетр.

Дед не имел права называть Осетра императором, пока жив Владислав Второй. Или Владислав умер, или Дед на себя взял ответственность за нарушение определенной законом церемонии.

– Ваше императорское величество! Время не терпит! Вам надлежит немедленно обратиться к своему народу.

Висящее на мостике напряжение вдруг разрядилось. Словно налетел откуда-то ветер и сдул этот объявший окрестности туман…

Дед подошел к Осетру, отдал ему честь. И вдруг опустился на правое колено.

Он нарушал все предписанные церемонии. Будто они не заслуживали его внимания. Будто они вообще не заслуживали внимания присутствующих.

Легкий шум пронесся по мостику «Стремительного». Находящиеся здесь офицеры друг за другом принялись опускаться на правое колено, давая пока неофициальную присягу на верность новому правителю.

И Осетр неожиданно почувствовал, как у него задрожали ноги.

Глава сорок третья

– Это надо сделать незамедлительно, – сказал Дед. – Самый подходящий момент! Потом может быть поздно.

Они расположились в каюте, из которой попросили удалиться Найдена. Тот беспрекословно подчинился.

Осетру такая секретность показалась чрезмерной, но кто он такой, чтобы определять уровень конфиденциальности? В конце концов, тут присутствуют те, кто собаку съел именно на секретных операциях!

Дед смотрел на Осетра с выражением железобетонной непоколебимости на уставшей физиономии.

Осетр подумал, что Железному Полковнику, похоже, уже и лекарство от старости не помогает. Сок храппов, увы, тоже не всесилен. Особенно если немолодой человек работает на износ…

Он вовсе не был против своего предстоящего появления перед росским народом. Просто прежде требовалось хорошенько обдумать, что говорить своим согражданам.

– Да я не отказываюсь выступить, Всеволод Андреич! Но дайте мне хоть часик… Надо ж подготовиться. Это ж не тост на вечеринке в честь присвоения очередного воинского звания! Это ж, в политическом смысле, едва ли не самый важный момент!

– Часика у нас нет, сынок… – Дед развел руками. – Пятнадцать минут, и ни минутой больше! Считай предстоящее выступление точечным ударом, разрушающим глубоко эшелонированную оборону противника! – Дед улыбнулся.

Осетр вздохнул.

Похоже, чем дальше, тем больше он принадлежал не себе. Но как сказал бы капитан Дьяконов: «Назвался “росомахой” – на житуху не жужжи!» А коли назвался кандидатом в императоры, так и вообще помалкивай в тряпочку!..

– Хорошо, господин полковник! Я все понял. Буду готов к выступлению через пятнадцать минут.

Дед кивнул и шагнул к люку, но Осетр остановил его:

– Подождите, Всеволод Андреич…

Дед обернулся.

– Я вас прошу… Очень прошу! Не называйте меня, пожалуйста, «ваше императорское величество!»

Физиономия Железного Полковника чуть скривилась. Не то он хотел рассмеяться, не то заплакать…

– Я вас прошу, Всеволод Андреич… Вы поймите, пожалуйста… Ведь Владислав… ведь мой отец еще жив.

– Пока еще жив, – поправил Дед.

– Все равно. Нельзя так, нехорошо это…

Дед мгновение помолчал, будто искал возражения. Потом щелкнул каблуками и выпрямился по стойке «смирно»:

– Слушаюсь, ваше высочество! Простите, этого больше не повторится!

Дед все-таки усмехнулся. И вымелся из каюты. А Осетр задумался, прохаживаясь от переборки к переборке.