Регина

Шум голосов, свистящий змеиный шепот "летучего эскадрона" Екатерины Медичи — этого вечного осиного гнезда, единственное достоинство которого было в незаурядной красоте, тихий звон шпаг придворных хлыщей, мерцание свечей, и душный запах смеси духов и пота немытых тел. Знакомые лица-маски, пустые глаза без какого-либо намека на душу и ум, приветственные улыбки, скрывающие зависть, похоть, ненависть — что угодно, но только не радость. Откровенные, манящие взгляды женщин и миньонов, казалось, оставляют на коже липкие следы и тошнота порой подкатывает к горлу. О, Господи милосердный, как он устал от всего этого! Скорее бы уж найти Маргариту, отбыть положенное для приличия время, сдать Регину с рук на руки Филиппу и закатиться вместе с Бертраном и Робером в какой-нибудь шумный и легкомысленный кабак, где мужчины откровенны, а девушки доступны и непосредственны, а если уж совсем повезёт, незаметно шепнуть Марго о маленькой уютной квартирке на улице Медников — их тайном приюте. В этом позолоченном аду, куда ни глянь, везде — только лицемерие, ложь и зависть. Здесь все — рабы своих пороков и своих господ. Он легко мог предсказать, чьей любовницей станет хорошенькая блондинка, стоящая рядом с Гизом, кому перешёл дорогу дерзкий капитан Комиланд, потому что всю эту придворную возню он в совершенстве познал и изучил ещё в ранней юности. Но где же, черт побери, эта Марго!

Яркая, ослепительная вспышка огня и мрака, позолоченного солнцем снега и сверкающей стали ударила по глазам. Я не могу дышать, не могу думать, я забыл даже своё имя. Безликая масса придворных, каменные стены дворца, гобелены, свечи — всё плывёт утренним туманом и исчезает, растворяется. Всю жизнь ждать и бояться этого мгновения — мгновения встречи с той, ради которой можно не задумываясь пожертвовать спасением души, гордым именем и богатством, властью и жизнью — всем, что когда-то имело для меня значение. Но я никогда не верил, что в этих пропитанных кровью и ненавистью, подлостью и грязью стенах, среди этих продажных великосветских львиц и блудливых кошек можешь однажды появиться Ты.

От сияния Твоей красоты больно глазам. Дурманящий, невероятно свежий и чистый запах Твоего тела я вдохнул вместо воздуха и эта сладкая отрава сейчас растворяется в моих лёгких, в моей крови и стало отчетливо понятно, что ничем иным я никогда уже не смогу дышать. Я готов поклясться, что никогда раньше не видел Тебя, но почему-то в моих руках, в моих пальцах просыпается воспоминание о том, что эти огненные волосы легче и мягче самого дорогого шёлка, что с Твоей кожей цвета горных снегов на рассвете не сравнится драгоценный фландрский бархат. Мои губы пылают огнём от желания припасть к Твоим губам и выпить их ярко-алую кровь с привкусом дикого меда (почему я так уверен, что у Твоих губ именно такой вкус?). Но эти глаза… Они сводят меня с ума. Драгоценные камни Твоего ожерелья меркнут в блеске Твоих глаз. Два осколка горного хрусталя, в которых отражается грозовое небо; два смертельно острых стальных клинка, которые пронзают моё сердце; два серебристых озера, в которых с восторгом безумия тонет моя душа…

Смятенно стоял молодой граф, в изумлении глядя на юную красавицу в платье тёмно-зелёного шёлка, отделанном узкими полосками безумно дорогого кружева. Красота её лица и изысканная простота наряда резко выделялись на фоне роскошных до рези в глазах платьев и одинаково кукольных лиц придворных модниц. Так различаются творение гения и старательные работы-подделки его учеников. Кое-кто уже обратил внимание на странно восторженное выражение лица графа де Бюсси и посмеивался, зная, кто так поразил его, но ещё не зная, какие страсти бушевали сейчас в его сердце. А между тем многие прославленные красавицы отдали бы полжизни и собственную душу в придачу только за один такой его взгляд. И никто не обратил внимания, как побледнело его лицо, когда к девушке подошла королева Наваррская и, что-то шепнув ей, поманила Луи рукой.