Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири

В течение большей части XVIII века и всего XIX века коренное население было наконец избавлено от потерь, связанных с боевыми действиями, а угроза иноземных вторжений была в основном ликвидирована. Потери такого рода стали известны уже в XX веке. Призванные на тыловые работы во время Первой мировой войны коренные жители в основном оставались в Сибири и работали на заводах, фабриках, железных дорогах, в шахтах и т. д. Участия в боевых действиях они не принимали и число погибших не выходило за рамки производственного травматизма, характерного для довоенного времени, когда многие из них работали на золотых приисках, угольных копях и т. п. В годы Гражданской войны боевые действия на территории Сибири были очень быстротечны и коренного населения почти не коснулись, что показала демографическая Всероссийская перепись 1920 года. Тем не менее именно к этому времени относится факт массовой единовременной гибели коренных жителей – второй по числу погибших в истории Сибири, когда в ходе подавления антисоветского восстания под руководством П. Лубкова в окрестностях города Мариинска в бою было убито около 400 сибирских татар (по данным сводок частей особого назначения). Самая же тяжелая ситуация сложилась в годы Великой Отечественной войны. Призывы в действующую армию касались уже большинства коренных жителей, и тысячи мужчин на несколько лет были оторваны от семей. Боевые потери коренного населения Сибири были так же высоки, как и потери остального населения СССР, проживавшего на не оккупированной врагом территории и давшего армии максимальное число мужчин. Лишения военного времени, серьезные трудности с продовольственным обеспечением в тылу и связанная с этим повышенная смертность также негативно сказывались на численности населения.

К сожалению, мы до сих пор не имеем конкретных цифр боевых потерь и смертности в тылу среди коренного населения в годы войны. Поэтому динамику его численности можно проследить лишь по косвенным данным, сравнивая сведения последней предвоенной переписи 1939 года и первой послевоенной 1959-го. Так, в 1939 году в Сибири (без народов Дальнего Востока и северо-востока) насчитывалось 689,6 тысяч человек коренного населения, а в 1959-м – 690,8 тысяч (без тувинцев). За эти 20 лет совокупное население выросло всего на 1,2 тысячи человек, а численность подавляющего большинства народов (кроме бурят) упала. Так, ненцев стало меньше на 1,3 тысячи человек, селькупов на 2,1 тысячи, эвенков на 5,6 тысяч человек, эвенов на 700 человек, алтайцев на 4 тысячи, шорцев на 1,4 тысячи, хакасов на 3,8 тысяч, кетов на 300 человек, якутов на 9,8 тысяч⁶² (по другим данным, якутов с 1939 по 1946 год стало меньше на 20,3 тысячи человек)⁶³. Большинство названных народов от переписи 1926 года до переписи 1939-го и затем после переписи 1959-го, т. е. в мирные годы, показывали, в основном, рост своей численности. Причинами чрезвычайно низкого совокупного прироста за 20 лет с 1939 по 1959 год, а также падения за это время абсолютной численности большинства отдельных народов можно считать главным образом высокие потери на полях боев и очень тяжелые условия жизни в тылу в годы войны. В качестве подтверждения данной посылки можно сослаться на пример тувинцев – народа, вошедшего в состав СССР только в 1944 году и в меньшей степени ощутившего тяготы войны: их численность за эти же 20 лет выросла с 62 тысяч человек до 99,9 тысяч, т. е. более чем на треть⁶⁴. Таким образом, эта война явно стала причиной крупнейшего за четыре столетия уменьшения численности коренного населения Сибири.

Видимо, война была и одной из важнейших причин отмеченного Т. Армстронгом замедления роста численности северных народов с 1926 по 1959 годы, когда она выросла только на 8 %, при среднем росте населения по стране 20 %⁶⁵. Наряду с другими факторами, в первую очередь широкими процессами ассимиляции, на которых акцентировал внимание Т. Армстронг, нужно помнить и о высоких потерях коренного населения в годы войны. Сильное же отставание коренного населения Сибири от общесоюзных темпов роста в эти годы следует объяснять также и тем, что в 1939–1945 годы в состав СССР вошли новые территории с многочисленным населением, что дало заметный прирост численности к 1959 году по сравнению с 1926-м. Но уверенно можно заявлять, что если когда-либо будет проведено специальное исследование динамики численности именно довоенного населения СССР (например, какой-то группы, проживавшей на его территории в 1938 году) за тот же период, то мы получим приблизительно такие же цифры, как и для коренного населения Сибири.