Регресс

Когда мы вышли из ресторана, на улице стояла глубокая ночь. Весь Аптаун был залит огнями. Светилось всё – дорога, тротуары, здания, и, конечно, парящие в вышине яркие звезды воздушных фонарей. Вокруг царило оживление. Конец субботы был тем особенным временем недели, когда благородные жители Аптауна выходили в свет. Это было время посещения культурных мероприятий и сверхэстетичных мест Аптауна. Теперь вся эта разнаряженная, разодетая, окутанная облаком дорого парфюма толпа чинно прохаживалась по сверкающим улицам. Всем им нужно было демонстрировать друг другу собственную состоятельность.

Дожидаясь доставки своей машины, мне не удалось избежать встречи со знакомыми. Эта старая ведьма вместе со своим щупленьким мужем возникли как будто прямо из пустоты. Казалось, сегодня они только и ждали того момента, когда расплывшись в традиционно-притворных улыбках, кинутся пожимать наши с Майком руки. Воодушевленно принялись расписывать они, как прекрасен нынешний вечер: и погода хороша, и специально открытый к ста пятидесятилетию художника Рейвера экспозиционный зал. Поспешно «нацепив» на себя такую же, как у них, широченную, белозубую улыбку я принялся выполнять положенный при таких встречах негласный ритуал.

– Как ваша чудесная жена? Она не с вами? – прикрывая излишней любезностью взгляд своих цепких пронырливых глазок, спросила у меня старуха.

– О, у Эльзы всё великолепно! Благодарю, что поинтересовались! Я обязательно передам ей привет от вас. Она будет очень рада! Она часто вспоминает вас, – рассыпался я в ответных любезностях, удивляясь тому, как ловко научился врать. – Моя жена, к сожалению, не со мной, она дома. Я тут, как видите с другом, а у него пока, к его великому сожалению, ещё нет семьи.

– О, как мне жаль таких молодых людей, как вы, – принялась сокрушаться старуха. – Вы всецело отдаетесь науке…

К тому моменту, когда неповоротливая обслуга, наконец, подала мой автомобиль, я готов был разорваться от злости. Старуха достала меня… Место на верхних этажах Аптауна было слишком ценно, поэтому все свободные от пассажиров машины убирались с улиц в парковочные шахты, уходящие глубоко вниз. Четко отлаженный механизм транспортера делал процедуру подъема автомобиля быстрой и удобной, однако, как мне показалось, сегодня подача моей машины невероятно затянулась. Сделав отметку в Системе о плохой работе персонала «Плаза», неминуемо грозящую всем работающим сегодня на парковке увольнением, мы с Майком сели в автомобиль.

Предусмотрительно приехав в «Плазу» на такси, Майк теперь расположился в мягком кресле рядом со мной. Он продолжал размышлять.

– Пять процентов в изменении внешности! Ты только подумай. Даю гарантию того, что Система не пропустит этого. Она не адаптирована под решение подобных задач…

– В ней сейчас по-прежнему используются транценсивные цепи? – спросил я.

– Да, – подтвердил Майк.

– Я хочу предложить использовать параллельно с ними интуитивно-обучаемые биосхемы, – сказал я. – Это позволит на тридцать процентов увеличить производительность обработки данных.

– Неплохо! – воскликнул Майк. – Никогда не сомневался в твоих способностях. Нет, я не дам тебе опуститься вниз. Останешься в Аптауне.

Мы двигались дальше. Глядя на монотонно струящуюся под колесами автомобиля полотно дороги, я задумался… Все мы, так или иначе, работали на Систему. Она настолько сильно пропитала нашу жизнь, что все наши мысли, наши стремления теперь неразрывно были связаны с ней. Я жил в Аптауне – уровне интеллектуалов. Мы определяли развитие современной науки, общества и каждый из нас по-своему выступал за Систему, а не против неё…

– Эх, жаль, не смогу тебе ничем помочь в сборе информации о тех, к кому попадает управление в случае сбоя Системы, – продолжал Майк. – Эти данные засекречены и охраняются самой же Системой. Она не одобрит неожиданно возникший у меня к ним интерес…

Мы подъехали к дому Майка. Несмотря на то, что Майк жил один, он расположился на двух этажах одного из самых высоких и самых престижных зданий Аптауна.

Отсканировав облик Майка, его дом приветливо распахнул перед нами двери.