Регрессия

– Так не пойдет! – К нам направлялся изрядно подвыпивший бугай, явно намеревавшийся отдохнуть этим вечером по полной, и упустить добычу только из-за того, что она замужем, не входило в его планы.

– Добрый вечер, – процедила я сквозь зубы, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на рвущееся из груди сердце и трясущиеся ноги.

– Добрый вечер! – заржал он во весь голос, пытаясь изобразить мои интонации.

– Не похоже, – отрезала я с ухмылкой, сама не понимая, как решилась на дерзость.

– Слышь, ты! Будет она мне еще тут! – Бугай, пропуская половину слов, которые придали бы его речи смысл, подошел ко мне вплотную, и воробышек отпрянул, боясь попасть под удар товарища.

– Думаю, вам стоит понятнее выражаться. – Слова сами вылетали наружу, минуя голову и инстинкты, словно не я ими управляла, а они мной.

– Ты че несешь? Сама нарвалась! – Воздух со свистом разрезал нож, извлеченный из кармана бугая. И предназначался он, по-видимому, мне.

Мне всегда казалось, что в моменты крайней опасности перед глазами должна проноситься жизнь со всеми ее взлетами и падениями, именами родных и любимых, давая волю подсознанию, а тело вынуждено, наоборот, цепенеть. В моей же голове в мельчайших деталях прорисовался план, как увернуться от смерти на лезвии ножа и куда бежать, чтобы меня не догнали, хоть это и казалось мне безрассудством. Но прежде я совершила то, чего даже моя голова не могла вообразить, это произошло само, спонтанно, повинуясь чему-то первобытному, зарытому в самую глубину моей сути.

– Стой! – властно выкрикнула я, глядя прямо в глаза бугаю, и тот замер, ошалело хлопая глазами – рука с занесенным ножом зависла в воздухе. – Отдай мне нож! – Рука против воли ее хозяина протянула мне поблескивающий в свете включившихся фонарей продолговатый предмет. – А теперь уходите. Оба, – беглый взгляд на сообщника. – А парнишку, – я взглянула на сжавшегося и дрожавшего за моей спиной воробышка, – оставьте в покое. Живо!

И вот на моих глазах два хорошо напившихся хулигана, явно рассчитывавших на легкую добычу в лице одинокой девушки, вытянулись в струнку и, увязая в зыбком грунте, бросились наутек, взрывая ботинками фонтаны песка.

И только когда они скрылись из вида, меня накрыл животный страх. Каждая клеточка тела дрожала, резонируя с рвущейся на части душой. Я только что каким-то немыслимым образом обратила в бегство тех, чьей жертвой я должна была стать. Но как? Как я это сделала?

Моему немому вопросу вторил тонкий ломающийся голосок за моей спиной:

– Как это у тебя получилось?

– Не знаю, – дрожащим голосом призналась я.

– Можно, я пойду? – Паренек теперь явно боялся меня.

– Можно. Только не догоняй их.

– Ни за что! – Он пятился, не спуская с меня глаз, и только когда расстояние между нами стало достаточным, чтобы я не смогла догнать, припустил, что было мочи.

Глава 7.

– Мать, что с тобой? Весь день молчишь и в одну точку пялишься! Опять этот козел тебе устроил? Что на этот раз? – Маринка не выдержала моей задумчивой отрешенности и решила выведать правду.

– Нет, Антон здесь ни при чем, – холодно отозвалась я.

– А кто же при чем? – она с интересом уставилась на меня, устроившись напротив в столовой с тарелкой котлет. Несмотря на приличный аппетит и поглощение мяса в количествах, казавшихся мне немыслимыми, подруга всегда оставалась удивительно стройной. Вот уж где настоящая ведьма.

– Тот гот.

– Да ладно! – Ее глаза загорелись неподдельным интересом в ожидании невероятной любовной истории, и я на миг пожалела, что вообще рассказала ей об Иоганне. – Вы снова встретились?

– Да, и наш разговор снова не имел никакого отношения к романтике.

– А к чему же имел? – Маринка откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди и выжидая.

Большой перерыв между парами всегда наполнял столовую толпами первокурсников, которые теснились в очереди, пока мы, завтрашние выпускники, могли позволить себе болтать все сорок пять минут, занимая такие ценные места. И все же столовая с ее убогим антуражем – шаткими круглыми столами, растрескавшимися пластиковыми стульями и неизменным столовским запахом, который не выветривался от одежды еще, по меньшей мере, час после обеда, была не лучшим местом для обсуждения слов Иоганна, хоть я и старалась не воспринимать их всерьез, и последующего происшествия на пляже.

Да и рассказывать в подробностях приключившиеся странности я не планировала. И немного боялась. А потому начала с наводящих вопросов, не желая врать подруге.

– Марин, а ты веришь в мистику?

– Это ты к чему? – удивилась подруга. – Ну, вообще да. Я одно время общалась с компанией сатанистов – занятные ребята. Чертили все какие-то символы, кого-то там видели, черепа животных даже притаскивали. Кстати, я череп козы на спине как раз после знакомства с ними набила!

– То есть ты не отрицаешь, что существуют ведьмы и все такое? – я упорно не смотрела на подругу.

– Что тебе наговорил этот тип? – Маринка всегда была излишне проницательной.

– Ничего особенного, но, кажется, он считает меня ведьмой.

– Это потому что ты рыжая? – она подняла проколотую бровь.

– Не думаю, хотя, кто его знает.