Rehab (СИ)

Джек, сказал, что он отчетливо представил себе эту картину, как поднимает какаху и принюхивается к ней, недоумевая, зачем он это сделал.

Мы вчетвером рассмеялись, а Таша пыталась сделать вид, что ей не смешно, но у нее это не очень хорошо получалось.

Туалетный юмор разрядил обстановку и Джек успокоился.

Таша докурила сигарету и сказала, что уже пора. Мы поднялись наверх и расселись на полу, обращенные к статуэтке Будды. Я закрыл глаза и почти провалился в небытие, когда нашу медитацию прервал крик. Он шел откуда-то с улицы. Скорее и не крик, а возбужденное улюлюканье. Мы вышли на балкон и увидели, как огромный зеленый питон на ветке заглатывает обезьяну. Я конечно видел в детстве, как кормят змей в зоопарке. Но там их кормили мелкими грызунами, мышами да крысами. И меня это зрелище ничуть не впечатляло. Здесь же, увиденное меня потрясло. Питон поглощал добычу медленно и степенно, как аристократ за обедом. Вокруг того дерева собралось толпа. Обезьяна была довольно крупная, мне с трудом верилось, что питон сможет проглотить ее целиком. Но он смог. Питон натянулся на тело обезьяны, как презерватив на набухший член, после чего медленно сполз с ветки на крышу ближайшего барака и скрылся из виду. Увиденное потрясло меня. Такой питон смог бы запросто проглотить ребенка и спокойно себе переваривать его ближайшие дни или месяцы где-то неподалеку в джунглях. Таша сказала, что, к счастью, питоны никогда не нападали на людей. Но вот другой обитатель монастыря мог бы запросто съесть и взрослого человека. Этим обитателем был крокодил. Он жил в пруду неподалеку от хижин монахов, за территорией детокса. Таша сказала, что обязательно сводит нас к этому пруду, и если погода будет подходящей, мы обязательно его покормим. А Джек добавил, что если и кормить крокодила, то только Зигфридом.

На третий день Зигфрид стал немного добрее, это выражалось в том, что он перестал огрызаться. Видимо острое отравление начало проходить. У него даже цвет лица стал лучше. Когда Зигфрид пытался говорить, видно было, что речь ему дается с трудом. Голос его дрожал, он периодически заикался а с уголков рта свисала слюна. В бане мы все подтрунивали над ним, так как он не мог просидеть в парной и пяти минут. Таше приходилось стоять у входа и периодически загонять его обратно.

Мы с Ташей немного сдружились за эти дни и я попросил ее найти мне какую-нибудь работу, утомительную ровно на столько, чтобы не приходилось маяться от безделия. Дни проходили однообразно и я уже начал скучать от установленного распорядка. Мысли о наркотиках опять начали посещать меня. Правда это уже было не так навязчиво. Хотя иногда я как бы теоретически обдумывал различные варианты, как наркотики могут попасть в Монастырь, если такое вообще возможно. Но Таша в очередной раз помогла мне справиться с дурными мыслями, когда нашла для меня работу. Нужно было прополоть грядки рядом с ее хижиной. Она хотела устроить небольшой цветник, что-то вроде клумбы перед входом в дом. Я с удовольствием согласился на эту работу, так как телу была нужна физическая нагрузка. А те дни, что я провел в Монастыре я в основном отсиживался и отлеживался на разных боках. Когда мы вышли с территории детокса, Таша повела меня к монаху, который занимался разведением растений. У него рядом с хижиной было множество ухоженных кустарников, карликовых деревьев и прочей растительной экзотики. Он с увлечением рассказывал об этих растениях и произносил их названия так, словно это были имена его детей. Естественно я ничего не запомнил. Ну или почти ничего.

— Это дерево Будды, — сказала Таша указывая на небольшой саженец со скругленными листьями. Оно приносит удачу.

Я подумал, что было бы не плохо захватить с собой несколько разных саженцев для мамы, перед возвращением. У мамы дома было много комнатных растений, и ей нравилось ухаживать за ними. Таша выбрала несколько саженцев и мы отправились к ее дому. Хижина стояла на самом краю монашеской деревни. Задняя сторона дома упиралась в крутой холм поросший джунглями. У холма стояло несколько однотипных домиков с верандой, открытой кухней и прихожей. Полностью закрытыми были только спальные комнаты. Таша рассказала, что ей частенько приходится делить постель или душевую с различными обитателями местных джунглей. Сначала она сильно пугалась, завидев змею у себя в спальной, но потом привыкла. Ее ни разу не укусили, за те десять лет, что она посвятила жизни в монастыре. Таша указала мне место, где нужно было прополоть разросшиеся сорняки и дала лопату и перчатки. Работы было не много, так что я управился примерно за час. Я настолько увлекся перекапыванием земли, что не заметил, как разодрал перчатки и руки о черенок лопаты. Когда работа была закончена Таша наклеила мне бактерицидный пластырь на мозоли и мы сели пить чай. Настоящий черный английский чай, а не ту травяную бурду, которой нас поили в детоксе. За чаем Таша немного рассказала о себе и о том как приехала на лечение в Монастырь, но пройдя курс реабилитации решила остаться здесь и помогать другим зависимым.