Рэйчел, моя милая Рэйчел

Он посмотрел на меня, как на идиотку, – не нужно оскорблять человека, если совсем его не знаешь, – обидчиво сказал он.

–Оу, если для тебя это обидно…, – наиграно ответила я.

– А как я могу узнать что-то о человеке, если он только может совать нос в чужие дела, ничего о себе не рассказывать и сразу лезть целоваться? – уже не в шутку спросила я.

– Я бы на твоем месте не заводил разговор о поцелуе, перед шестнадцатичасовой поездкой со мной наедине, – посоветовал он.

–А когда же нам еще о нем поговорить? – продолжила я, спускаясь в кухню.

– А зачем вообще об этом говорить?!– спросил он, следуя за мной.

–То есть для тебя это не повод для обсуждения?

–А для тебя, я смотрю повод.

–Зачем ты это сделал?

–Ну, захотелось мне, ты кинула в меня грязью, должен же я был как—то отомстить.

–Это для тебя просто месть?– более спокойно спросила я, а внутри что—то сжалось, и я боялась, что это было разочарование.

–Ну…– протянул он, – от части да. "От части, – подумала я, – значит от части, он хотел этого", и внутри все стало по-прежнему, "Черт,– снова подумала я,—значит это все—таки было разочарование…"

–Довольна, – спросил он, – что мы поговорили об этом? Как будто мы живем в прошлом веке, и сейчас поцелуй значит, что я должен на тебе жениться. Я вон не говорю со всеми, с кем сплю, о проведенной ночи.

–Хорошо, прости! Может, возьмем с собой еще шлюху в дорогу, чтобы тебе не скучно было, а то как ты выдержишь шестнадцать часов без секса?!

–А может тебе принца на белом коне возьмем, чтобы он поцеловал тебя, вы об этом поговорили, а потом по пути заедем в Вегас и вы поженитесь?

Мы стояли минуту молча, а потом громко засмеялись.

–Кто бы еще устроил мне такой разнос, как не ты, – сквозь смех, сказал он.

–В следующий раз еще и заеду, если будешь иметь что-то против разговоров, – шутя ответила я.

–И да, – серьезно начал он, – в дороге я отвечу на все вопросы, которые тебя интересуют, по поводу моей жизни.

–Не буду даже спрашивать с чего такая щедрость, а просто поймаю тебя на слове.

Я приготовила завтрак, по одному из рецептов со своего блога.

–А ты вкусно готовишь, – похвалил меня Паркер, объедаясь моими блинчиками – а я вот совсем не умею.

–А тебе и не надо, хотя… – я запнулась, – сомневаюсь, что ты когда-нибудь созреешь для семейной жизни, а твои шлюхи вряд ли будут тебе готовить, – беззаботно сказала я, откусывая блинчик.

–Может, и будут, вот найду себе такую, которая будет, а ты будешь мне завидовать!

–Я буду завидовать тому, что ты настолько одинок, что тебе даже шлюха готовит? Ха-ха, ты смешон.

–Я не одинок, у меня просто такой образ жизни. И мне он нравится. Я пью дорогой виски, шляюсь по барам, знакомлюсь с девушками, весь вечер слушаю от них, что они не такие, что они редко куда-то выбираются и с кем-то знакомятся и, слушая это все, слежу за тем, чтобы ее бокал не был пуст. А когда он все же становится пуст, мы идем к ней домой, “смотреть фильм”… Я независимый человек, мне никто не указ. И да, если бы у меня была девушка, я бы сейчас сидел дома, читал газетку, а ты ехала сама в Санта Монику. Но, я ни за что не променяю свою молодость на просиживание штанов дома, я лучше буду колесить с соседкой по миру, ища ее отца—убийцу, это куда интересней.

–Вот это речь, вау просто! Ну что ж, мой вольный друг, поднимай свою вольную задницу и иди заводи машину.

–А почему на моей?

–Мой завтрак, твоя машина, – невинно улыбнулась я и отвернулась мыть посуду.

–Ну хорошо, тогда предоставляю тебе право выбора.

–В смысле?

–На какой машине поедем.

–У тебя их что, две?

–Пять, – спокойно произнес он.

–Не смешно, – и я снова отвернулась к раковине.

–Ладно, тогда поедем на импале, она моя любимая.

–Ага, как скажешь… Ну что, показывай свои машины, – сказала я, домыв посуду. Мы подошли к его дому, и когда он открыл свой большой гараж, то перед моими глазами оказались кадиллак, порше, феррари, лексус и конечно же, шевроле импала.

–И скажи мне, почему из всех этих красоток мы едем на импале? – спокойно спросила я.

–Потому что она, моя любимая, 67 года, красотка, – восхищался он, проводя по ней рукой.

–А я бы и на кадиллаке не прочь прокатиться.

–Поздно, детка, у тебя было право выбора.

Я недовольно скривилась.

–А на кадиллаке я тебя еще покатаю, – сказал он, открывая мне дверцу шевроле. Впереди было долгих шестнадцать часов дороги, в одной машине с Паркером Грином.

–Эй эй, а наушники тебе зачем? – спросил он, увидев, что я достала наушники.

–Послушаю музыку, нам как—никак шестнадцать часов ехать.

–Ты как бы не одна едешь – это раз, два – в машине есть радио и три – мы будем говорить, все время говорить, – подчеркнул он и выбросил мои наушники. Моя челюсть отпала, а он прикрыл ее пальцем.

–Жди нас, Калифорния, – он потер руки, будто что—то замышлял и тронулся с места…

Всю дорогу он и вправду говорил без умолку, что у меня уже голова разболелась. Он рассказывал мне про машины, про музыку, про какие-то его любимые штаны, которые он так любил в детстве и, к сожалению, вырос из них, он нес столько бреда, что я уже его не слушала, а дремала.