Рейд

— Погодите, принц, — Махор задумчиво почесал затылок. — Пока Горгот их брусничный отвар дул, я успел парой слов перекинуться с Тахтуром. Идейный малый оказался. Не просто бродяга с острым ножиком.

— Кто — бы сомневался, — засмеялся Дилморон. — Такое прозвище своей шайке прилепил.

Баркидец с сомнением оглядел наследника Азмоэла, чуть скосил глаз на инферналку, потом заявил:

— Понимаю, что мы на нелегальном положении, в бегах, но похоже, что этот Тахтур — парень честный. Тебе бы не повредило пообщаться с этим разбойником. Глядишь — что — нибудь почерпнул бы для себя.

Ниама уже открыла рот, чтобы высказать свое негодование, но Дилморон ласковым жестом поднес палец к ее губам.

— Ты уверен в нем?

— Да. И я буду рядом. Кликнуть?

Я притаился под стальным боком. Кроны деревьев ходили ходуном от верхового ветра, но внизу было тихо и все слова долетали до меня ясно. Говорил в основном Тахтур, а Дилморон лишь изредка прерывал его речь вопросами. Рядом с хозяином, закутанная в молескиновую накидку, стояла Ниама, а чуть поодаль замер Махор. Цепким взглядом баркидец расчесывал окружающие кусты.

— …Они хотели построить общество изобилия. Они не с того начали. Не имеет смысла что — либо переделывать, пока не исправлено самое главное — общественная мораль, ценности. Самим человеком нужно было заниматься, а не пытаться поменять декорации вокруг него.

— Погоди, Тахтур… Как раз этим самым и озаботились в первую очередь, — с сомнением в голосе возразил Дилморон.

Глаза Тахтура сверкнули:

— Нет! Не этим!!!

Разбойник умолк, потом поднял раскрытую ладонь, извиняясь за свою вспышку:

— Кто — нибудь из вас знаком с образом жизни древних кочевников? Азиатские тюркские племена? Нет? Там, когда умирал знатный вельможа, все имущество богача шло на распыл. Они резали лошадей, верблюдов, валили в курган его утварь подчистую. Как вы полагаете, был ли у предков резон в таком расточительстве по ресурсам? Жили — то бедно, в основном.

— Дикие нравы, — пренебрежительно фыркнула Ниама. — Варвары.

— Не кроши батон на пращуров, демонесса, — отрезал Тахтур. — Они существовали в сложные времена. И быть может, знали о жизни кое — что, нам недоступное. А ты сразу готова навесить на предков дурацкий ярлык. Между прочим, у викингов тоже было нечто подобное. В меньших масштабах, но было. Может, задумаемся, что объединяет тех и других и какие весомые аргументы принуждали к такому бессмысленному переводу накопленных ценностей?

— Что— то мне подсказывает, этот мыслительный труд вы уже проделали за нас, любезный Тахтур, — Дилморон чуть опустил рогатую голову в вежливом поклоне.

Тахтур стал не жеманиться, а ответил сходу:

— В условиях лишений и постоянной опасности, это могло быть только одним, — он сделал паузу. — Стопроцентным налогом на имущество. Не имела смысла копить или ждать богатого наследства — нужно было самому прокладывать себе путь в жизни мечом и смелостью. Они избавлялись от потенциальных слабаков среди молодежи. Людей специально отворачивали от стяжательства и обращали к доблести.

— Черт возьми…, — прошептал пораженный принц.

А лидер антимонопольного клана не унимался:

— Феодализм, капитализм, социализм. Детские сказки! Это всего лишь три соседних ветки на дереве под названием вещизм! Материальные блага и привилегии — вот наши идолы сегодня. Как скажите, можно построить общество будущего, если человек новой формации молится все тем же Богам красивых шмоток и предметов роскоши?

— Вы хотите анархии? Вам нравится общество кровожадных убийц? — с негодованием воскликнула Ниама.

— Да будет вам известно, милая девушка, что анархия есть наивысшая форма народовластия. А коммунистическая пропаганда превратила этот серьезный термин в синоним беззакония. Понимаете? Потому что анархия на тот момент была слишком серьезным конкурентом за сознание масс. На самом деле это — не махновщина, не Гуляй-поле, а форма народного правления, научно обоснованная, между прочим.

Я стоял, распахнув в изумлении рот. А где тот разбойник, который разговаривал на смеси всеобщего языка и вульгарного наречия? Это у него маскировка такая была?

— А дети? А стабильность? Почему дети не могут пользоваться благами, что создали предки? — не унималась демонесса.

— Именно! Вот они — благие мотивы нормальной женщины! Что и требовалось доказать, — палец Тахтура в обвиняющем жесте остановился напротив лба инферналки. — Для любой женщины — ресурсы очень важны, поскольку они дают ощущение безопасности для семьи и потомства. Это — инстинкт, с ним бесполезно бороться. Право наследования создает роскошь. Где великие цивилизации, которые погрязли в богатстве и стяжательстве? Ха — ха — ха!

Разбойник замахал ладонью, давая понять, что сейчас продолжит, лишь справится с приступом смеха: