Рейд Дилетантов

Быстрее всех пришёл в себя Кривов, находившийся в кузове и подававший оттуда оружие и вещмешки. Недолго думая, он просто прыгнул сверху на троих контрас, раскинув широко в сторону руки и в падении, обхватив всех, сразу завалил контрас на землю. Это как будто послужило сигналом, все очнулись от мгновенного ступора и бросились на кучу тел, забыв про оружие, про занятия по рукопашному бою, про воспитание и цивилизацию. Контрас били кулаками, просто руками, колотили и варварски топтали ногами, прыгали на грудных клетках, поверженного противника, пинали в зверином экстазе и жажде убийства ногами головы, стремительно превращая живое тело в мешок с костями. Досталось в этой свалке и Кривову, не успевшему вылезти из кучи. Но был и ещё один контрас. Он перед капотом машины отделился от троих товарищей и побежал с автоматом вдоль другой стороны автомобиля и выскочил из-за кузова на Загорского и Скачкова. Загорский сумел выхватить пистолет, а вот выстрелить не успел и никарагуанец, опередил его короткой очередью, отчего майор как подкошенный свалился под ноги партизану. Тот не успел затормозить и стрельнуть второй очередью в Скачкова, запнулся об упавшего и кубарем полетел на дорогу, но не выпустил из рук автомат, который помешал перекувырнуться и контрас с размаху, прилично притёрся головой к жёсткой земле. А на него сзади, в длинном прыжке, уже летел старший лейтенант. С хрястом приземлился ему на спину, ухватился за повязку на голове и начал сильно того бить лицом об землю. Уже первого удара было достаточно и контрас вырубился, но Скачков в ожесточении бил, бил, бил и остановился только тогда, когда вокруг него всё было забрызгано кровью, да и он сам тоже.

Схватка была закончена буквально в минуту. Враг уничтожен и все стояли, сильно возбуждённые от могучего впрыска адреналина, над телами поверженных врагов, мокрые от мгновенного пота, бурно дышащие и молча переводили взгляды с уже упавшего Никитина, на ворочающегося и стонущего на дороге Загорского. Тот, обхватив руками за ногу, выше раны, был ещё в шоке от ранения, удивлённо и бессвязно крича Скачкову: – Валера…, Валера…, Блядьььь…, Валера…, как палкой еба…ло, ни хрена себе…, но вроде бы в кость не попало…, а кровище… кровищи то. Дай мне жгут…., пока всё не вытекло….

Кто-то сунул дрожащей рукой резиновый жгут, а Скачков такой же дрожащей рукой от прошедшего напряжения, стал накладывать его выше раны. На противоположной стороне дороги возбуждённо крутился, оглядывая себя Кривов, и весело-зло материл товарищей: – Сволочи…, да вы меня больше пинали, чем их… Что…, не могли что ли разглядеть… Бьёте и бьёте…. Ох и болит бок… Кто вот меня в бочину пнул….?

Тут ещё появился Поташников и раскаянно завопил: – Ребята, простите меня… Я струсил… струсил…, – и с силой ударился лбом об кузов. Все очнулись, возбуждённо задвигались, одновременно, громкими голосами, делясь жуткими подробностями схватки и искоса поглядывая на убитого товарища. Алёхин успел сбегать вперёд машины, вернулся с брошенным автоматом и маленькой чёрной радиостанцией, снятой с убитого контраса и стал успокаивать Поташникова, с ужасом смотрящего на мёртвого Никитина и одновременно делясь увиденным.

– Ну и струсил ты, Александр Иванович!? Трое там валяются… Одной очередью…

– Как трое? Я четверых там стрельнул…, – Поташников перестал качаться и повернулся к Алёхину.

– Трое…, трое…

Поташников хотел продолжить спор о количестве, но вдруг в руках Алёхина захрипела радиостанция и что-то спросила на испанском. Все сразу замолчали, вылупившись на чёрную коробочку и шустро стали расхватывать оружие, вдруг поняв, что это далеко не последние контрас убитые в Никарагуа.

Скачков взял радиостанцию у Алёхина и сунул её Загорскому: – Геннадий Петрович, чего они там…?

Голос продолжал тревожно вызывать непонятно кого, но через полминуты Загорский стал распоряжаться: – Валера, давайте срочно грузите в кузов Никитина, сами грузитесь и уходим на базу. Это передовой дозор и сам отряд спешит сюда на подмогу и их явно много….

Скачков было начал распоряжаться, заткнулся и недоумевающее уставился на майора, а потом оглянулся как бы за помощью к замершим в ожидании товарищам.

– Геннадий Петрович, на какую базу? Вот после этого? – Скачков ткнул стволом автомата в убитых контрас, а потом обиженным голосом обратился к офицерам, – парни – бросим что ли и уедем? Вот так?

Офицеры оживились, закрутили головами друг на друга и, загомонив, единодушно выразили согласие на продолжение операции.

– Поташников, садись за руль, только помоги сесть Геннадию Петровичу, и езжайте на базу, а мы пойдём дальше. Всё, всё, – резко оборвал было заартачившего майора Скачков, – всё, езжайте…

– Хорошо, – вдруг легко согласился Загорский, но возмутился Поташников, сделав неожиданное признание.

– Чего это вы меня отсылаете? Не поеду. Если бы не струсил – я бы поехал. А раз струсил – то не поеду, а буду доказывать, что не трус.