Рейд. Оазисы. Старшие сыновья

– Я к атаману, меня Салов пропустил! – кричит он, чуть оттягивая маску, чтобы было слышно, чтобы этот с винтовкой не дурковал.

– Он к атаману, – кричит кому-то тот, что стоит на бархане, – его Салов пустил.

И через секунду уже кричит Горохову: – Езжай, – машет рукой в сторону начинающейся гряды камней. – Вон туда.

Да, голос у него высокий. Теперь Горохову ясно – это пацан лет двенадцати. Инженер заводит мотоцикл и едет к гряде.

Девять километров двести метров по спидометру. Салов был прав. Умение точно определять расстояние – ещё один полезный навык степных людей. Природный дальномер у них – что надо. Причём они отлично определяют и дистанцию, когда прицеливаются, и расстояние, когда едут по пустыне. Этот навык распространён в степи поголовно. Наверное, те, у кого с этим делом было туго, не успели оставить наследников.

Палатки всегда ставят с севера, прячут от солнца. Тут, у камней, с северной стороны, в тени стояли большие квадроциклы, прицепы, мотоциклы, бочки с рыбьим маслом, на одном прицепе аккумуляторы, на солнце разбросаны панели. Где-то у палаток тихо гудят кондиционеры. Палатки стояли вплотную к камням, так прохладнее. Горохов заехал с северной стороны, загнал свой мотоцикл в тенёк, заглушил мотор. Тут же со всех сторон к нему побежали дети. Все любопытные, почти все без масок, глаза у некоторых даже не синие, не серые, почти белые, как и волосы, а сами смуглые. Лица чистые, ну не в смысле не грязные, грязи-то на них хватало, а в смысле, что опухолей и желваков проказы на них нет.

Детей много, три десятка, наверное, все не старше десяти, тут те, кто старше, уже помогают взрослым. Остановились, взяв его в круг, смотрят.

– Эй, торговец… а что привёз? – кричит ему синеглазая девочка, кажется, она тут самая старшая и поэтому заводила.

– Я не торговец, – говорит Горохов, слезая с мотоцикла. Он достаёт из сумки коробку с фруктовыми леденцами, скорее всего, эти дети о таких даже не слыхали. Протягивает коробку девчонке. – Подели на всех, по-честному.

– Сама знаю, – заносчиво говорит та и берёт коробку без каких-либо «спасибо». Дали и дали, чего за это благодарить. Пусть этот тип сам «спасибо» скажет, что не отняли.

– А атаман у вас где? – спрашивает инженер и усмехается, глядя, как у детворы сразу вырос интерес к коробке.

– А кто его спрашивает? – доносится сзади.

Горохов оборачивается на голос, видит пару женщин за детскими головами, и ещё несколько стоит у своих палаток, все смотрят на него. Все они без пыльников, без масок, без головных уборов, в лёгкой, тонкой домотканой одежде, волосы собраны на затылках. У каждой длинные золотые серёжки, на пальцах у некоторых ещё и кольца есть, у каждой на запястьях по несколько разных браслетов, тонкие наколотые узоры украшают кисти их рук. А у одной и целое монисто из золотых замысловатых монеток – вся грудь в золоте. Женщины, без исключения, поджарые, сухие, полных в степи не бывает. Почти все по-домашнему в коротких штанах по колено, голени голые. Это непривычно.

– Я инженер Калинин, меня сюда пропустил Салов, мне нужен атаман.

– Странно, – говорит та, у которой золотое монисто, – атаман как раз с Саловым поехал саранчу собрать.

Тут Горохов даже растерялся на мгновение. Он ещё раз оглядел женщин, что смотрели на него, детей, которые не на шутку увлеклись дележом конфет, а потом сказал:

– Ладно, подожду тут.

– Ну жди, – усмехнулась женщина, повернулась и пошла к большой палатке.

И другие женщины тоже утеряли к нему интерес, тоже стали расходиться. Но не все. Некоторые остались, их было трое, они, эти трое, были молодые, все хорошо сложённые, две светлых, а одна темноволосая, но все привлекательные, если не считать их степную поджарость и первые признаки проказы на лицах за изъян. Переговариваясь меж собой и посмеиваясь, подошли к нему, не особо церемонясь, заглядывали ему в багажные сумки.

– Так ты не торговец? – спросила самая высокая из них.

– Нет, – отвечал Горохов, доставая сигареты и закуривая, – я инженер.

– О! Инженер, – с уважением сказала темноволосая. – А сюда чего приехал? Колодец рыть?

Он усмехнулся и покачал головой в ответ:

– Нет, не колодец.

– А чего же делать хочешь? – спросила вторая женщина, темноволосая, глазастая, С родинкой на подбородке, немного резкая, чтобы быть приятной. С родинкой на подбородке.

– Об этом я с атаманом оговорю, – отвечает Горохов.

– А мотоцикл твой? – спрашивает сероглазая, самая красивая из них, и свою руку в тонких узорах татуировки кладёт на «газ». Узоры на руке красивые, но руки у неё грубые, и под ногтями грязь. Впрочем, грязь под ногтями тут у всех женщин, эти дамы совсем не такие, как в городах. Здесь попросту нет воды, чтобы часто мыть руки.

– Мой, – инженер аккуратно убирает её руку с руля: этого делать не нужно.

– А ты из городских? – интересуется третья.

– Из степных.

– Но с севера? – не отстаёт от него третья.

– С запада, из-за реки я.

– А, из-за реки, – понимает его высокая, – там, говорят, даргов много.