Рейдер

В принципе бой можно было считать выигранным — в первые минуты сражения, потеряв от мин и торпед более шестидесяти кораблей только уничтоженными и еще имея почти столько же с повреждениями различной степени тяжести, флот коалиции был уже небоеспособен. Продолжение похода в таких условиях было безумием, граничащим с глупостью, и в любом случае флот повернул бы назад, однако Виктора это категорически не устраивало. Победа по очкам, сколь бы убедительной она ни была, давала лишь отсрочку — рано или поздно будет собран другой флот, еще более мощный, командир которого не повторит ошибок своего предшественника, и тогда база будет обречена, тем более что сопротивляться ей было, в общем-то, уже и нечем. Поэтому требовался полный и однозначный разгром противника, и именно в тот момент, когда сбивший строй вражеский флот еще пытался прийти в себя и отстреливал последние мины и ракеты, в тыл ему ударили корабли Виктора, скрытые до того Юпитером. Атаковав дезорганизованного противника, его крейсера буквально разрубили вражеский строй, как акула разрубает стаю макрели. Ведя огонь в упор, целясь по отражателям двигателей и практически не встречая сопротивления, крейсера Виктора за один заход смогли уничтожить или тяжело повредить, лишив хода, почти четыре десятка кораблей противника. Вот теперь это был уже разгром. Правда, и сами наполучали изрядно, но это все же не то, что драться с полностью готовым к бою противником. Хотя три крейсера и вынуждены были выйти из боя, все же сражение протекало куда проще, чем планировалось. Крейсера стремительно развернулись и рванули на второй заход, искромсав еще три десятка вражеских кораблей и потеряв один свой (экипаж, правда, успел сброситься в спасательных капсулах), вновь развернулись… А потом сохранившие ход вражеские корабли, ломая строй, бросились наутек. Их преследовали, конечно, но паре десятков все же удалось уйти. Ну и еще восемь германских кораблей отступили в полном порядке, держа строй и даже отстреливаясь, — правда, их и не преследовали, Айнштейн, еще когда обсуждали план сражения, просил без нужды не бить земляков (хотя какие там земляки, предки Айнштейна жили в России десятки поколений). К просьбе уважаемого человека отнеслись с пониманием и немцам дали уйти. Они это тоже поняли и быстро прекратили огонь, чтобы не дразнить русских, ибо долг долгом, а жизнь жизнью.

Тем временем вступил в дело последний, десятый транспорт, переоборудованный под носитель драккаров. Правда, их участия в сражении, как это планировалось по первоначальному плану, не потребовалось, однако Медведь вовремя сориентировался в обстановке, и теперь они занялись куда более важным и нужным делом — перехватом транспортов с десантом, боеприпасами и топливом, благо серьезного вооружения на них не стояло. А тем временем к месту побоища уже подтягивались транспорты с десантниками — победу мало добыть, надо суметь воспользоваться ее плодами, ибо иначе легко уподобиться какому-нибудь Ганнибалу или Наполеону. Эти личности вроде все сражения выигрывали, а вот войны как-то наоборот — проигрывали.

В общем, получилось то, что получилось. Вместо сражения — избиение деморализованного противника, вместо потерь — богатейшие трофеи. Последнее было особенно важным, ибо собственные арсеналы были практически пусты. А вообще даже скучновато как-то все прошло.

А трофеи действительно были знатные. Пятьдесят три боевых корабля, правда, почти у всех были проблемы с двигателями, что, впрочем, совсем даже не удивительно, учитывая выбранную Виктором тактику ведения огня. Причем на сей раз это были не только крейсера — каким-то образом среди трофеев затесались и два линкора, причем один был флагманский, с адмиралом Крогсоном на борту. Он, кстати, долго не хотел сдаваться — вертелся, как уж, мастерски пользуясь маневровыми двигателями, и лупил во все стороны из своего более чем солидного вооружения. Однако, когда на дистанцию залпа выдвинулся транспорт-торпедоносец (его торпедные аппараты были пусты, но американцы-то об этом не знали), экипаж крейсера тут же арестовал и адмирала, и капитана, и, заодно уж, старпома и подал на всех волнах сигнал о сдаче. Второй линкор захватить удалось еще проще — впечатленный видом двух линейных крейсеров, заходящих со стороны кормы, его капитан сообщил о безоговорочной капитуляции даже не дожидаясь открытия огня. Это было не слишком доблестно, зато вполне разумно и вполне согласовывалось с американской моралью, не допускающей сражения в безнадежных ситуациях. Для Виктора со товарищи же эта мораль буквально на блюдечке подносила неплохой, почти новый и не слишком покалеченный боевой корабль. Как говорится, «в аварийном состоянии, но без пробега по России».