Рейдовый батальон

Ночь нас пока спасает, но может и предать, если заблудимся. Выпустишь сигнальную ракету – обнаружишь себя, и можно не успеть уйти. «Духи» бегают налегке, а мы нагружены, как ишаки.

Там, где полчаса назад были мы, уже закрепились мятежники. Они, не зная, где мы точно находимся, вели некоторое время огонь во все стороны, но вскоре стрельба прекратилась.

– Васька, поставь пару растяжек на тропе, – приказал я зам. комвзвода. – Может, нарвутся, это их задержит.

Растяжка – это, когда к кольцу запала гранаты привязываешь нитку, а нитку – к какому-нибудь камню или ветке. Чуть дернул ниточку, и через четыре секунды – взрыв.

И все же нам повезло. Минут через шесть-семь сзади раздался взрыв, затем крики и стоны.

– Кому-то не подфартило, – сказал Дубино.

Сразу после взрыва «духи» открыли ураганный огонь, стреляли не прицельно, пули свистели в воздухе, рикошетили от камней с леденящими душу взвизгиваниями.

Взвод уходил, пригибаясь к земле, все быстрее и быстрее, солдаты втягивали головы, испуганно озираясь. Было жутко и неприятно. Однако наши растяжки рвение преследователей охладили. Огонь из автоматов не приближался. Очевидно, у них появились убитые и раненые. Может, зацепило? Вторую растяжку «духи» пока не задели: то ли не дошли, то ли сняли, то ли обошли.

Ротный по связи дал ориентир: две ракеты – красная и зеленая. У подножья высотки нас встретят свои.

Невдалеке впереди разрезали черное небо две ракеты. Ура, мы от роты были совсем близко. Минут через пятнадцать на подъеме натолкнулись на наше подкрепление – первый взвод спустился на помощь.

Все, спасены!

На высотке командир роты был вместе с комбатом. Группа управления батальона вышла в наше расположение. Сейчас к чему-нибудь, да и придерутся. Например, к форме.

– Ну что, все целы? Что за взрыв был недавно, докладывай, «комиссар»! – рявкнул комбат.

– Все на месте, все целы, оружие в наличии, на растяжке «духи» подорвались, – отрапортовал я ему весело.

Взводный благоразумно пристроился за моей спиной. Ну Пшенкин, ну жук! Все шишки теперь мне достанутся. Комбат был службист, брюзга и умел, даже если не за что, найти повод взгреть.

– Ну у тебя и вид, «комиссар». – «Комиссар» он всегда выговаривал ехидно и грассируя. – Чисто партизан. Что на тебе одето и обуто?! Какой пример солдатам?! Комбат по форме одет, начштаба – по форме. А в ротах что ни офицер, то нарушитель формы одежды. Все в кроссовках, в тельняшках! Ты с какого авианосца сбежал, лейтенант? – начал распаляться майор.

Брызгал ли он слюной, в темноте было не видно, но что шутовские чапаевские усы, торчащие в разные стороны, дрожали – это было заметно.

– Батальонного замполита в горы не загонишь, а ротный замполит как анархист одет! Привести всем себя в порядок! Командир роты! Усилить охранение и наблюдение. Вести всю ночь беспокоящий огонь и пускать раз в полчаса ракету. «Духи» вокруг, а тут не офицеры, а сброд какой-то «зеленый», мальчишки! – рявкнул Подорожник.

Скрипя зубами и продолжая ругаться, он отошел от нас к своему эспээсу.

– Он с чего сорвался, Иван? – спросил я шепотом ротного. – Мы их переползания весь день прикрывали, огонь на себя отвлекали, еле-еле из окружения ушли, а он как на врагов! Мудак!

– Да не кипятись! – равнодушно и даже легкомысленно ответил Кавун. – Весь день майор со взводом связи под пулями лежал, натерпелся страху, наползался – вот на нас зло и срывает. Вместо благодарности. Ты же знаешь: его любимый конек – форма, порядок, устав. Ничего, обтешется, еще сам тельняшечку попросит достать и кроссовки наденет.

– Пока это произойдет, он нас всех изведет до смерти.

– Есть будешь? – поинтересовался Ваня.

– Угощаешь? – спросил я, немного успокоившись.

– Угостил бы, да нечем. Каждый ест свое, а я съем твое! Ха-ха. Завтра подъем в пять утра, и в пять тридцать мы уже будем там, откуда ты сейчас драпал. Штурм укреп-района в шесть тридцать, по холодку.

– Вот по холодку нам там и наваляют, и остывать долго не придется.

К нам подтянулись остальные офицеры роты, и после короткого инструктажа командир приказал:

– Треть солдат – на охранение, смена через два часа, от взвода по посту, офицерам распределиться для проверки. Заменщики, то есть я, отдыхают. Отбой! Замполит может спать в моем эспээсе. Заслужил.

Мы полезли через камни, выстроенные кольцом неумелым солдатом, и укрытие рассыпалось, завалив спальный мешок Кавуна.

– Балбес, который это сооружение построил, ко мне!

Из темноты показалась фигура солдата. Не солдат, а грязное привидение. Опять Витька Свекольников, этот молодой солдат-первогодок только два месяца как из Союза.

– Я, товарищ капитан, строил, но я старался, честное слово, – виновато произнес он.

– Я, я, головка от патефона!

– Свекольников, почему такой грязный? – грозно насупился я.

– Да вчера мылся. – Виноватая улыбка не сходила с лица солдата. – Это сажа налипла, когда чай варил на костре, да пыль.

– Чай варил, как будто тобой чай варили!

– Свекольников, мы пойдем, чай в первом взводе попьем, а ты все восстанови, да чтоб ночью нас не прибило. Устал? – посочувствовал Кавун.

– Есть немножко! – вздохнул Витька.