Рейдж (ЛП)

Единственный раз, когда я чувствовал себя таким слабым, был после того, как свиньи из «ДМИ» избили меня до полусмерти и оставили одного умирать в той клетке в своей собственной крови. Тот факт, что я лежал обнажённым на холодном полу, осознавая, что никто не позаботился о моих ранах – заставлял задуматься, что и сейчас меня оставили здесь умирать. Но я терпел раны и хуже, а теперь у меня действительно была причина их претерпеть. Джесси! Мне нужно было к ней, чего бы это ни стоило. Я снова попытался подняться, но успел только поднять голову на несколько сантиметров, прежде чем она откинулась назад, и я потерял сознание.

Я лежал на полу. Металлический вкус крови пробуждал мои вкусовые рецепторы. Я услышал резкий смех. Женский смех. Я моргнул. И увидел перед своей клеткой фигуру в белом балахоне. Она была нечёткой, но я узнал белокурые волосы. Гладкие, белокурые волосы. Это было прекрасное, но холодное лицо, которое теперь я смог узнать даже нечётким, но, тем не менее, это она! Как я мог её забыть?

Я испугался иллюзии, и измученный стон вырвался из моих губ. Все эти годы я ненавидел не ту женщину. Это не Джесси хотела моей смерти и наслаждалась моим жалким состоянием. Это была моя мать. Женщина, которая выносила меня и которой я был обязан большинством своего ДНК. Женщина, которая родила меня только для того, чтобы отдать в руки своих недобросовестных коллег. Я видел её после своего пятого дня рождения всего несколько раз, но это была она. Против моей воли из моих глаз побежали слёзы, когда вспомнил тот день, когда она передала меня в холодные руки своих коллег.

— Я не хочу оставаться здесь, мама! – умолял я и смотрел вверх на непреклонное лицо женщины, которая была моей матерью.

— Теперь ты будешь хорошим мальчиком и останешься здесь AB943G3, – был её равнодушный ответ. Она всегда была сдержанной, по крайней мере, так я думал, пока у меня была маленькая комната с настоящей кроватью. Теперь я стоял в клетке, облицованной плиткой, с металлическими прутьями и тонким матрасом у стены. Ещё была ванная комната и туалет. Больше ничего.

— Пожалуйста, ма-ама, – умолял я. – Я сделаю всё, что ты скажешь. Я буду хорошим мальчиком и не буду доставлять неприятности, но, пожалуйста, забери меня обратно!

— Я потратила пять лет своей жизни, чтобы заботиться о твоей бесполезной заднице, – холодно ответила она. – Теперь ты достаточно взрослый, чтобы, наконец-то, стать полезным.