Рейх. Воспоминания о немецком плене (1942–1945)

– Как можно забыть родину, разлюбить ее! Вы знаете, мы с женой живем в Германии с 1921 года, но никак не можем привыкнуть к этой стране, к ее нравам. Вам это может показаться странным, потому что моя жена – одесская немка. Но представьте себе, она скучает по России не меньше, чем я, и также жаждет вернуться на родину.

К нам приблизился юный красавец явно кавказского происхождения. Узнаю, что отец его – грузинский князь, служивший в армии Врангеля и убитый в Крыму в 1920 году. Грузинского языка молодой князек не знает, ибо родился он в Галлиполи вскоре после Великого драпа493, и, кроме того, мать у него – чисто русского происхождения.

Князек недавно прибыл из Белграда. Сейчас учится в Высшем техническом училище.

Спрашиваю его:

– Почему вы покинули Югославию?

– Русскому там невозможно жить.

– Что, разве немецкие оккупанты притесняют?

– Нет, сербы. Они ненавидят русских и даже убивают нас.

– Ой, что-то не верится. Сербы любят русских, как братьев. Они видят в русских своих защитников и освободителей не только в прошлом, но и в настоящем и в недалеком будущем.

– Может быть, может быть. А все-таки сербы нас ненавидят.

– Но почему же, объясните?

– Видите ли, они говорят нам: «Вы изменили родине, вы воевали против своего народа за интересы англичан, французов, немцев!» Но ведь это же неверно. Мой отец сражался и погиб за Единую неделимую великую Россию.

– Ах, вот в чем дело. Мне теперь все понятно.

В беседу включился молодой серб, коллега грузинского князька по Высшему техническому училищу. Говорили о событиях в Югославии.

– Я более чем уверен, – сказал серб, – что действия партизанской армии в Югославии не принесут успеха Иосипу Броз Тито494. Коммунисты будут разгромлены, а Тито окажется в полном одиночестве.

– Вы думаете, что немецкая оккупация Югославии будет вечной?

– Нет, я так не думаю. Немцы, безусловно, уйдут из Югославии. Но на их место придут англо-американцы. Они восстановят королевскую власть, а Тито будет вынужден уйти на задворки.

– А я убежден, что королевской власти нет возврата в Югославию. Ее реноме безнадежно подорвано. Авторитет же Тито растет не по дням, а по часам. Немцы будут разгромлены, власть в Югославии перейдет в руки коммунистов, во главе которых стоит Тито.

– Нет, этого не случится.

– Через год вы воочию убедитесь, что это так.

Пока мы спорили, из капеллы вышел еще один белогвардеец. Он чем-то возмущен: глаза его искрятся гневом, рот кривится, щека дергается.

– Это возмутительно, господа, это недопустимо, я протестую! Да кто дал ему право так не уважать наши святыни, так оскорблять наши национальные и религиозные чувства?

– Да говорите же, Иван Александрович, что случилось?

– Представьте себе, господа, сейчас, во время богослужения, в церковь ворвался гештаповец. Не снимая головного убора, он протопал до самой солеи495 и крикнул в упор украинским девушкам: «Раус!»496 Те смолчали. Он повторил приказание. Девушки не отозвались. Тогда гештаповец взобрался на амвон и предложил священнику удалить русских девушек из храма. Богослужение было прервано, священник объявил громко распоряжение гештаповца. Каково! Ну разве это не возмутительно?

Наглость гитлеровского янычара привела в волнение всех наших собеседников. Пока они громко изливали свои оскорбленные чувства, к группе подлетел гештаповец. Он начал орать на вахмана и нас, угрожать всякими карами Гансу за то, что он привел русских военнопленных сюда. Вахман перепугался, стал торопить нас в лагерь. Шли мы нарочито медленно, гештаповец подгонял, плетясь сзади. С усмешкой глядя ему в глаза, Козлов запел:

Не видать вам красавицы Волги
И не пить вам из Волги воды497

.

Гештаповец стукнул его ногой по дупе и отошел прочь.

Гитлеровцы запрещают нам общаться с белогвардейцами. Они боятся, что мы объединимся для совместных действий против Райша. Многие белогвардейцы и в самом деле настроены антинацистски. Они считают, что большевизм – меньшее зло для России, чем немецкий сапог.

Спустились с церковного холма. Внизу, под сенью густолиственных деревьев – памятник Гельдерлину498: обнаженный юноша простирает руки к солнцу, тянется ввысь. Скульптор мастерски воплотил порыв к светлому, к идеальному, столь характерный для романтизма Гельдерлина:

Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце499

.

На Параденпляц хорош памятник жертвам Первой мировой войны: огромный бронзовый лев, пронзенный стрелой во время прыжка. Зато безобразен Лянге Людвишь – 50-метровая колонна, увенчанная бронзовой фигурой основателя великого герцогства Хессен унд бай Райн Людвига I500. Bepx безвкусицы – памятник великому герцогу Людвигу III (не то отец, не то брат Александры Федоровны501). Он, подобно Александру III, на коне и столь же жандармообразен502.