Но за видимым планом скрывался другой, символический, который хорошо понимался людьми XVII века. Упавшие предметы и мятые драпировки напоминают о бренности бытия, раковины устриц, являющихся символом плотских наслаждений, разбросаны вокруг как нечто, обратившееся в прах и тлен. И весь натюрморт производит впечатление сиюминутности земных наслаждений, за которыми обычно стоит разочарование, подобное внешне яркому и привлекательному, но кислому лимону. Но Хеда вводит в картину тему Евхаристии, к которой часто иносказательно обращались голландские мастера, то есть причастия кровью и телом Христа, напоминанием о чем служат находящиеся здесь вино и хлеб. Тем самым автор дает понять, как человек может победить бренность бытия.
Тип натюрморта, который развивал Калф, называется «десерты», и состоят такие композиции из роскошных предметов, рассказывающих о богатстве заказчика.
В данном случае художник изобразил серебряный кувшин, бокал с вином на позолоченной подставке, глубокую фарфоровую тарелку с фруктами. Игра света и цвета — вот что интересовало его, использовавшего сочетание желтого, белого и синего. У Калфа лимон отражается в начищенном боку кувшина, серебро блестит рядом с тускло сияющей позолотой, мякоть лимона сверкает каплями сока, в полутьме мерцает вино в бокале. Все будто живое, фрукты словно источают запах и даже вызывают ощущение их вкуса, но вытянутая по вертикали форма полотна, а также изображение всей постановки, увиденной немного снизу, придают «вес» предметам, возвеличивают их.
Создав образ полнокровной земной жизни с ее чувственными наслаждениями, живописец, однако, ввел в композицию карманные часы: они лежат справа, их можно заметить лишь после того, как глаз насладится пиршеством красок. Стеклянная крышка откинута, словно кто-то только что смотрел на циферблат. Часы, символ уходящего времени, напоминают о том, что плотские удовольствия не вечны.
Немец Абрахам Миньон учился у голландского мастера Яна Давидса де Хема и жил в Утрехте. От наставника, ассистентом которого он был долгое время, художник унаследовал любовь к цветочному натюрморту.
На представленной картине изображены живописно стоящие в вазе цветы: пионы, маки, гвоздики, ирисы, тюльпаны, нарцисс. Большинство из них полностью раскрылось и пребывает в восхитительном состоянии равновесия, являя миру свою полуденную красоту. Нежные вьюнки обвивают сильные стебли, колосья щетинят усики. Здесь же ползают и летают осы и мухи, сидит большая бабочка и любопытная улитка свесила рожки, словно желая рассмотреть со всех сторон большой красный цветок. Но в стороне от этого великолепия лежат карманные часы с голубой лентой, напоминающие о течении времени, и сами срезанные цветы, которые, увы, недолговечны, намекают на то, что все проходит.
Однако в Голландии оттого и были так популярны цветочные натюрморты, что жители этой страны, одни из самых культурных в ту пору, знали: наиболее ценное в жизни — это вещи невесомые, духовные, поэтому любовь, веру, дружбу, знание и истину они искали в первую очередь.
Рембрандт Харменс Ван Рейн
Основной темой в творчестве Рембрандта был человек — это божественное начало, помещенное в земную оболочку. Художник пристально вглядывался в его естество и оттого оставил такое количество портретов, в том числе и своих собственных: в ком он мог искать ответы на самые волнующие вопросы, если не в себе самом? В результате мастер запечатлел себя более чем на восьмидесяти картинах, рисунках и офортах.
В данном автопортрете, одном из ранних и небольшом по размеру, Рембрандт отобразил свой горячий и пытливый взгляд. Волнению, которое чувствуется в этом юноше, словно вторят пышные вьющиеся волосы. На лице изображенного играет молодой румянец, хорошо заметный потому, что щека портретируемого освещена. Светотень, ставшая едва ли не главным выразительным средством в живописи автора, здесь еще является предметом его опытов, и вполне удачных: художник сумел передать характер модели, чье лицо находится в тени. В дальнейшем он, работая над портретами, помещал и себя, и других на свету и создавал впечатление, будто сияние исходит от людей.