Рейн и Рийна

— Знаешь что, дорогой однокашник, — задумчиво начинает Длинный, пододвигается вместе со своим креслом-качалкой поближе к Рейну и легонько чокается с ним. Рейн отпивает вина, смакует его. Что за удивительный вкус, и какое оно мягкое! Как приятно обволакивает язык и нёбо!

Длинный продолжает начатую фразу. И при этом внимательно наблюдает за Рейном, как бы проверяя действенность своих слов.

— Знаешь… Я обещаю тебе, что Воронова компания еще будет горько сожалеть о содеянном, как говаривали в старину. И уже в ближайшее время им придется испить эту чашу до дна! Ты доволен мной?

Он пересаживается на тахту, устраивается рядом с Рейном и, по-дружески похлопав его по плечу, не без бахвальства добавляет:

— Слово, дружище! И я от него не отступлю! Разрази меня гром!

Ильмар, кажется, и сам в восторге от своего великодушно-напыщенного заявления. Он сидит, подавшись вперед, сцепив вытянутые руки на колене, и пристально, прямо в глаза, смотрит на Рейна. Воображает ли он себя сейчас благородным мстителем? Человеком, который ради спасения чести друга не раздумывая бросится в огонь? Или же все это только поза, игра, спектакль, разыгранный для того, чтобы возбудить в бывшем однокласснике чувство благодарности?

Рейн не то чтоб доволен, он восхищен. Месть, уготованная «воронятам», и только что выпитое темно-красное вино оттесняют куда-то на задний план и недавнюю, казавшуюся невосполнимой потерю и пережитое унижение. Вроде ничего этого и не было.

— Ну ты, Ильмар, даешь! Раз-два — всего-то и делов!

— А ты как думал! — Длинный поддерживает беседу в том же ключе. — Помнишь нашу старуху-математичку… Зануду эту…

Ильмар вытягивает нижнюю губу и, подражая их бывшей классной, протяжно, жалобным голосом тянет:

— Ну, Ильмар, Ильмар… Как ты можешь доставлять своему классу, своему замечательному коллективу, столько забот, столько огорчений…

— Ха-ха-ха, — заливаются оба.

Рийна все еще беспокойно кружит по комнате. В конце концов, сколько можно развлекаться одной, и она бросает с упреком:

— Ну и скучища с вами! Потанцуем, мальчики, а?

Длинный как будто не слышит ее слов.

— И сколько может стоить ремонт твоего фотоаппарата? — спрашивает он Рейна.

— Откуда я знаю… Мало ли что там поломано… В мастерской скажут, что и сколько.

— Ну хоть примерно… Трояком больше или меньше, не велика разница… Не в аптеке ведь, чтоб всякую ерундовину взвешивать… Опыт у тебя, вроде, уже есть, — допытывается Длинный.

Рейн все так же растерянно пожимает плечами. Тогда Ильмар встает, выдвигает ящик и, достав оттуда красновато-розоватую купюру, сует ее Рейну:

— Для начала, может, хватит…

— Да ты что! — при виде десятки Рейн даже теряется, но тотчас расплывается в довольной улыбке. — Будь человеком… Когда же я расплачусь с тобой!

— Ну какие между нами расчеты! Впрочем, как в песне поется: нам знать не дано, что судьбой суждено… Сегодня я тебе, завтра — ты мне… — Ильмар подмигивает Рейну и поднимает бокал, приглашая выпить.

Этот глоток вина как бы подводит черту под некоей сделкой или сценой, Длинный поднимается с бокалом в руке и, отвесив церемонный поклон, командует:

— А теперь, гости дорогие, будьте любезны, закройте дверь этого дома с той стороны!

Рийна, правда, недовольна, но слова Длинного для нее равносильны приказу. Послушных поощряют, послушных премируют, их не выгоняют из компании… И Рийна безропотно направляется в переднюю. Рейн покорно следует за ней. Ильмар отнесся к нему с таким участием, что обидеться сейчас на него просто невозможно. У каждого свои привычки; кто делает хорошую мину и развлекает гостя, проклиная его про себя: а кто прямо говорит: давай топай…

Рийна натягивает пальто, подводит брови, не жалея помады красит губы. Волосы она зачесывает на одну сторону, и они длинной красивой волной спадают ей на грудь.

На улице Рийна, повиснув на руке Рейна, восторженно заливается:

— Видал! Длинный же сразу согласился! А ты, дурачок, не хотел к нему идти. Да для наших ребят накостылять этим «воронам» ничего не стоит!

Рейн тоже веселее обычного. И выпитое вино сделало свое дело, и то, что рядом Рийна, что в кармане десятка, играет тоже не последнюю роль. Он смеется от души:

— Ну им теперь достанется! Интересно бы со стороны поглядеть! Хоть одним глазком, хоть в замочную скважину!

— Рейн! — Рийна неожиданно загораживает ему дорогу. — Ты лучше на меня посмотри! В оба! В оба своих светло-серых глаза!

Лицо ее совсем-совсем близко. Губы ждут, выжидающий взгляд обращен на Рейна. И Рейн бросается ее целовать.

Рийна вырывается и пускается вприпрыжку по улице. Рейн со всех ног устремляется за ней.

Голубой скоросшиватель сейчас только мешает ему, и Рейн, засунув его за пояс, затягивает ремень потуже. Хорошо, что фотоаппарат уже лежит у Рийны в сумке.