Реинкарнация безработного. Том 15: Молодость - Магия призыва

В этот миг вдруг чудовищная жажда крови хлынула от Перугиуса. Да хватит. Меня уже сильно тревожит эта его воинственность. Я пришёл сюда только чтобы узнать что–нибудь о болезни матери. Ну и, если повезёт, выучить магию призыва.

И откуда вообще вся эта враждебность? …Он, что, думает, что я сражался с Орстедом на равных? Это даже не смешно. Это была односторонняя бойня. А мне просто повезло поцарапать его внезапным выстрелом.

И у него тут целых двенадцать фамильяров. Когда–то я читал о них и я ещё помню их способности. Но читать и сражаться совершенно разные вещи. И численное преимущество в бою явно на их стороне. Даже какие–нибудь неповоротливые зомби, которых можно одолеть одним ударом, способны будут порвать в клочья кого угодно, если их будут целые орды. Их тут поменьше будет, но каждый из двенадцати по силе скорее всего не уступает Гислен. Какова сила Перугиуса сложно сказать, но вряд ли он им уступает. Если мы будем сражаться, то у меня не будет ни шанса на выживание. Да и вообще, у меня нет никаких причин сражаться.

— Конечно же я не собираюсь совершать подобную глупость и бросать вам вызов, Перугиус–сама.

— Хороший ответ. Мне нравятся умные люди. Одна голова хорошо, а две лучше. Объединившись, умные люди способны достичь куда большего.(Прим. Пер. В оригинале тут было что–то в духе «Птицы сбиваются в стаи по оперению». Примерно в том смысле, что каждый находит круг общения по похожим на свои качествам, если я правильно уловил.)

Я так понимаю в данном случае «умные люди» это те, которым не идут против Перугиуса. Не думаю, что я действительно так уж умён, но кое–что знаю.

— Перугиус–сама, он… Благодаря своим невероятным запасам магической энергии, он сделал огромный вклад в мои исследования. Он не враг. Не могли бы вы относиться к нему помягче? — Пришла мне на помощь Нанахоши.

Как и ожидалось от неё. Она права. Не будь так враждебен, попытайся быть помягче.

— Хм, — услышав слова Нанахоши, Перугиус кивнул.

— Хорошо, буду мягче. Соратник Нанахоши, чего ты желаешь? Золота? Власти? — спросил Перугиус, сразу заскучав.

Ну наконец–то ко мне хоть немного но отнеслись как к гостю. Откуда вообще взялась вся эта враждебность к гостю, встреченному впервые? …Возможно я сам наговорил лишнего.

Ну да ладно. Теперь я наконец могу задать свой вопрос.

— Я хочу задать один вопрос.

— О чём?

— Это касается болезни моей матери.

И я начал рассказывать, что случилось с Зенит.

Часть 3

— Ясно, — понимающе кивнул Перугиус, когда я рассказал о ситуации сложившейся с Зенит.

— Действительно, я уже слышал о подобных случаях раньше, древние лабиринты способны пленять людей подобным образом, превращая их в некое подобие своего сердца. Став сердцем подземелья люди меняются, все, без исключения, они теряют память, но взамен обретают некие таинственные силы.

— Таинственные силы?

— Это могут быть проклятия, как у проклятых детей или силы как у Мико.

Проклятия. Так Зенит была проклята. Проклятием, что не позволяет ей смеяться и плакать.

— Но почему это случилось?

— Кто знает. Есть теория, что самые древние лабиринты были монстрами, созданными в попытках сотворить рай. Их ядра, сделанные из магических кристаллов, равномерно распределяют свою энергию меж всеми обитателями подземелья. Все их жители свободны от страданий и чувства голода. И то, что древние лабиринты способны захватывать людей, чтобы увеличить эффективность своего существования, это не так уж и удивительно.

Так древние подземелья это своеобразный рай, где все свободны от страданий и голода? Если подумать, внутри них всегда полно монстров. И в Подземелье Телепортации было точно также. Особенно много там было Пожирающих Дьяволов. Я ещё думал тогда, чем же они все питаются, вот значит в чём тут дело.

Хотя нет, Рокси ведь голодала в том подземелье. Возможно, на это влияют запасы маны или свободная воля и разум человека? Или только сами монстры обладают какой–то способностью поглощать энергию подземелья?

…Ну, плевать на подземелья. Сейчас главное это Зенит.

— Вы не знаете как вылечить мать?

— Я сам не знаю деталей. Но… — говоря это, Перугиус посмотрел куда–то мне за спину, — разве женщина когда–то лично прошедшая через подобное, которая до сих пор жива и здорова, не должна быть более осведомлена об этом?

Проследив за взглядом Перугиуса, я понял, что он смотрит на прекрасную златовласую эльфийку. Элинализ медленно подняла голову.

— Элинализ Драгонроад. Я помню как двести лет назад лично спас тебя из подобной ловушки.

— Всё верно.

— Ты была юной эльфийкой полностью утратившей все воспоминания. Мы встречались лишь однажды. С тех пор прошло много времени, ты забыла меня?!

— Нет, я до сих пор помню.

Элинализ явно было не по себе, когда я посмотрел на неё, она отвела взгляд. Что происходит? Элинализ сама пережила подобное? Двести лет назад она была спасена из подземелья? Эй, эй, погодите, что тут вообще творится?

— Почему ты молчала? Вы пришли сюда вместе, вы двое должны быть знакомы, так?

— Это…

— Ты лично пережила это. Никто не знает эту ситуацию лучше тебя.