Реинкарнация (СИ)

И ещё загадочные письмена на клинке отцовского шамшира. Почему отец Асифа сказал, что его долг исполнен, когда отдал его ему, а не стал обороняться с его помощью сам. Конечно, каждый „синелицый“ предпочтёт смерть в бою, а осознание факта отсутстви я цели — ради которой стоит жить, только подталкивает к такой кончине. Поэтому мой второй мотив — добраться до мастера-кузнеца из города Таладо. Скорее это являлось целью Асифа, нежели моей собственной, но раз уж моё и его сознание оказались заключенными в одном теле, стоило учитывать и его интересы тоже. В конце-концов мы уже стали одним единым целым.»

— Корабль, мне нужен корабль, — изрёк я одновременно стискивая руку незнакомца в своих пальцах, как в слесарных тисках. Он уже начинал меня порядком раздражать.

Кажется насилие подействовало на приставалу и он отцепил свою хваткую ручонку с моего рукава.

— Ай-й-ай, что же вы сразу не сказали господин, — проскулил он с видом побитой собаки и растирая проступающий синяк на руке с длинными ногтями, — Я смотрю у вас и оружие есть, значит любите насилие, ну тогда вам тем более понравится мой товар.

— К-о-р-а-б-л-ь! — прочеканил я, порядком уставший от назойливого спутника.

Возможно для жителей города в порядке вещей вести себя так по панибратски. Мне же было трудно понять, может я слишком жестко обошелся с ним и причинять ему боль оказалось лишним.

— Да, конечно же корабль, корабль, их есть у меня, — заискивающе заулыбался и закивал коротконогий пузан, — Я как раз являюсь владельцем корабля, ну почти владельцем.

«Мне кажется, спроси у него про янтарную комнату и библиотеку Ивана Грозного, я бы не удивился наличию оных у него в загашнике. Крайне подозрительный тип и нужно держать с ним ухо востро.»

Он повёл меня за собой, вдоль стены склада, расположенного у береговой линии, за углом которого слышался плеск морских волн. У него есть корабль, но нет оружия, более или менее прилично вооружены лишь наёмники и городская стража. И наверно он принял меня за сына какой-нибудь местной шишки, для которых закон не писан. Откуда он мог знать, что перед ним просто дикарь из пустыни, ни сном ни духом не ведавший о здешних запретах на ношение оружия.

Конечно же я носил свое оружие не на виду, а замотанным в верблюжью шкуру. Скорее всего часть сабли обнажилась, когда я показывал шамшир кузнецу в его доме. Я проверил рукой пощупав за спиной — она наткнулась на голую рукоять, предательски выступающую из-под шкуры. Не снимая со спины и не останавливаясь, я прикрыл рукоять сабли, пока шёл вслед за обещанным кораблем.

Холёный тип взглянул назад, прежде чем завернуть за угол склада и убедился — не отстал ли я идя за ним. Выглядело подозрительно, углы часто таят опасность, особенно когда идешь расслабленным. Вполне вероятно, этот лапчатый гусь ведёт меня в западню и за углом притаился его сообщник с ножом.

И пикнуть не успеешь, как окажешься с пером под боком. Вероятно у них схема такая, заманил простофилю сладкими обещаниями, потом тюк по башке — ограбил, а тело в воду и дело с концом. Так что я внутренне собрался и приготовился к худшему, прежде чем повернуть за угол вслед за ним.

Отойдя от стены на два шага, я закинул руку назад, нащупав заранее рукоять сабли и с осторожностью выглянул за угол. Подозрения оказались излишни, кроме удаляющегося мужчины в красном камзоле, за углом никого не оказалось. И пока я тут осторожничал, он уже успел достаточно прошагать и мне пришлось догонять его второпях. Иначе предвиделся риск его потерять в большом потоке людей — таскающих грузы от кораблей вдоль причала.

Наголо остриженные рабы разгружали тюки и бочки, из пришвартованной рядом ладьи, а затем несли или катили их по пирсу до склада. Изнуренные и замученные лица со страшной худобой от недоедания, некоторые из них едва волочили ноги. Их обнаженные и сгорбленные спины, сверкающие от пота и открытые зною палящего солнца, сгибались под ударам кнута надсмотрщика, неусыпно следящего за разгрузкой. И если ему казалось, будто они работают слишком медленно — тут же в воздухе раздавался свистящий звук кнута и сдавленный стон бедолаги, попавшего под хлёсткий удар.