Реинкарнация (СИ)

Можно сорваться с места и побежать, так как никаких документов у меня разумеется нет. Догнать они меня точно не смогут. Можно попытаться отвлечь внимание, изобразив жертву усыпив их бдительность, а затем порубить их раньше, чем они успеют моргнуть. Но в какую сторону бежать? На восток мне путь закрыт — рубиться с толпой вооруженных саблями недоумками мне совсем не улыбается. Остаются Южные ворота и тогда мне только одна дорога — в Великие Пески. Хорошо, что день клонится к закату — в пустыне легко затеряться даже в редких тенях, я знаю. А когда восходит луна, можно пересидеть за барханом, и люди Кесаха-работорговца будут долго меня искать.

— Даваай не придуривайся, сдавай оружие и иди за нами, — первый явно был настроен решительно, — Надевай на него кандалы.

— Ну или мы сможем договориться, — ехидно улыбнулся второй, взявший на себя роль доброго блюстителя закона, — Ну так как?

Ситуация принимала нежелательный оборот, пополнять ряды бритых рабов мне вовсе не хотелось, а денег откупиться у меня нет.

— Хорошо, сейчас я сдам вам своё оружие, — я потянулся к рукояти своей сабли за спиной.

Одновременно просчитывая маневры боя, с размаху полоснуть левого по шее и возвращая саблю снизу, вспороть правому подмышечную артерию, пока он в замешательстве будет доставать свой меч. И вот когда я уже готовился провести молниеносную атаку, в нашу интеллектуальную дискуссию вмешался кое-кто третий.

— Господа! Господа, минуточку внимания.

Все мы обернулись на вклинившегося в разговор незнакомца. Точнее незнакомцем он оказался для них, а вот я его знал в прошлом. Если можно так сказать о тех, нескольких днях проведенных в караване, вместе с этим молчаливым путешественником. Тот самый блондин собственной персоной, ехавший вместе с нами в караване на коротконогой лошади. И неизменной книгой подмышкой, в которой он постоянно делал какие-то записи и зарисовки.

— Я вижу у вас какие-то разногласия господа, — блондин подошёл поближе, — Но смею вас уверить случилась какая-то ошибка.

Двое стражников посмотрели на него с некоторым удивлением. К иностранцам они относились с осторожностью и особо не трогали их. А то что подошедший чужеземец, сомневаться не приходилось, часто ли здесь появляются голубоглазые блондины, пусть и загоревшие до красноты.

— Позвольте представиться, — дружелюбно продолжил белокурый мужчина, — Моё имя Остарих фон Малер, я ученый и художник его величества короля Баббсбурга. — с этими словами он достал аккуратно сложенную бумажку с подписями печатями и отдал одному из стражников.

Тот молча взял её и принялся читать, напрягая последние извилины или по крайне мере усердно делал вид, не желая показаться тупым и неграмотным. Выражение лица его выражало крайнюю степень сосредоточенности, и Остарих дал стражнику еще несколько секунд для того, чтобы осилить текст, после чего вновь обратился к ним:

— Как вы можете прочитать из мой доверительной грамоты, подписанной самим Солтаном, — блондин указал на подпись и печать в документе. — Всем подданным Солтана указывается содействовать и помогать мне во всём, в противном случае это может привести к международному скандалу. — учёный поправил сползшие на нос круглые очки, — Я думаю вы понимаете, чем такое грозит лично вам?

— Ну а что вы от нас хотите? — подавленно буркнул гвардеец закончив читать.

— Видите ли уважаемые господа, — учёный положил руку на моё напряженное плечо, — юноша, которого вы остановили, находиться под моей протекцией, он мой личный телохранитель из племени Пустынников. И наличие его оружия, гарант моей безопасности. Вы ведь не хотите, чтобы со мной что-то случилось и разразилась война по вашей вине? — Он выждал драматическую пазу и увидев мучительную реакцию на их лицах заявил. — Требую вас отпустить моего телохранителя и гарантирую, что я ничего не напишу в письме вашему владыке.

— А что такой чужеземец делал у Солтана? — спросил вдруг наиболее сообразительный из гвардейцев.

— Как что?! — громко возмутился Остарих фон Малер, вдруг напугавший нас своим резким тоном. — Я художник и я рисовал с натуры не только самого Солтана, но и весь его гарем, — он тут же вытащил и раскрыл свою книгу перед нами.

В отличие от букв, картинки оказались для стражи более понятливыми аргументами. Они уставились на них с неподдельным интересом и чуть не роняли слюну. Красочные рисунки множества девиц и женщин, как одетых так и полуголых, в окружении евнухов и придворных служанок. Я смог прочитать одну из надписей внизу: «Фаворитки из гарема Солтана, пожелавшего запечатлеть их образы на веки.» Должен признаться, у него прослеживался отменный вкус к женской красоте.

— Вот видите, я имел доступ в святая святых вашего повелителя. Как вы думаете? — продолжил психологическое наступление художник, — Что он сделает с наглецами, посмевших задержать человека, которому он доверил созерцать свои самые дорогие сокровища, а?