Рейнтри. Призраки

— Валяй. Меня ждет гораздо худшая участь, если я выйду отсюда и оставляю вас живыми. Кроме того, в любой момент мы взлетим на воздух. Тик-так. Тик-так. — Она усмехнулась. — Боишься? — Табби закрыла глаза и сделала долгий, глубокий вздох, задерживая дыхание.

— Хоуп, проверь, как там саперы, — не оборачиваясь, бросил Гидеон. — Если они не нейтрализовали устройство, выходи из здания.

Она направилась к двери.

— Я узнаю, но без тебя отсюда не выйду.

— Не глупи.

Хоуп, не ответив, покинула комнату, оставляя Гидеона наедине с Табби.

— Как трогательно, — прошептала она, снова открывая глаза. — Что ты планируешь делать, Рейнтри? Жениться и понаделать маленьких чудиков? Остепенишься и станешь притворяться обычным старым полицейским? Удачи. Даже если… что ж, позволь просто сказать, что этого никогда не случится, и мы оба знаем об этом.

Он проигнорировал ее попытку отвлечь его.

— Где другая бомба?

— Понравится ли тебе ответ?

— Сотрудничать в твоих же интересах, Табби. Это твое настоящее имя? — почти небрежно поинтересовался он. — Табби?

Женщина не ответила. Она странно скривила рот, и прежде чем Гидеон понял ее намерение, прикусила что-то, спрятанное у нее во рту. Ее тело тотчас задергалось в судорогах, а глаза закатились. Через несколько секунд она затихла.

Вытаскивая Табби из комнаты, Гидеон бормотал все известные ему грязные ругательства. Хоуп встретила его на лестнице.

— Бомба оказалась простой, и ее уже разблокировали. Что случилось?

— Она прятала какой-то яд во рту и, когда поняла, что не сможет выполнить задуманное, раскусила его. Черт возьми! — Помня о той почти парализующей пыли, которую она бросила ему в лицо, следовало предвидеть такой исход. Он должен все выяснить о второй бомбе. А еще должен узнать, что она подразумевала под «они». Кому-то еще известно о его способностях? Пока он знал только, что кто-то может занять место Табби.

— Она мертва?

— Еще нет. — Если бы она умерла, то ее дух остался бы здесь и продолжил преследовать его.

— Она рассказала, где вторая бомба?

— Нет. Понятия не имею, когда и где она взорвется, и существует ли вообще.

Машина скорой помощи уже подъехала, и врачи ринулись вперед, лишь только они трое появились из здания. Гидеон не знал, что приняла Табби, поэтому не многим мог помочь. Он предупредил медиков, чтобы ее держали взаперти, на случай, если она очнется, потому что в таком случае любой, кто окажется у нее на пути, может погибнуть.

Тут Гидеон заметил одного из частных охранников, нанятых для наблюдения за «Серебряной чашей» и квартирой Рейнбоу. Пробравшись через толпу полицейских и зевак, он, схватив мужчину за воротник, и прижал его к стене.

— Где, черт возьми, ты был?

Парнишка не стал вступать с ним в драку.

— Когда все ринулись из магазина, у одной женщины украли сумочку. Она кричала, а люди бегали и говорили о бомбе. Возникла неразбериха, и я отвлекся. Я сожалею.

— Где второй охранник? — спросил Гидеон. — Я специально обговаривал, чтобы при исполнении всегда находилосьдва человека.

Мальчик, а он действительно был всего лишь ребенком, побледнел.

— Джо отправился в больницу с первой санитарной машиной. Он проверял периметр здания, и та женщина напала на него. Он получил травму, но перед отъездом смог рассказать офицерам о случившемся. Медики говорят, он будет в порядке.

Гидеон выпустил мальчишку, отвернулся и постарался избавиться от гнева, взволнованно пробежав пальцами по волосам. Хоуп разговаривала с матерью, возможно объясняясь или предлагая дочернее утешение. Когда их глаза встретились, она опустила ладонь на руку матери, нежно погладила и направилась к Гидеону.

Он заключил ее в объятия и долго не выпускал, не заботясь о том, смотрит ли на них кто-нибудь и что они думают.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она так легко, как будто уже приняла все. Их любовь, Эмму, кем и каким он был, кем и какой она станет. Удивительно для женщины, которая всего несколько дней назад безоговорочно утверждала, что не верит ни во что, чего не видит или к чему не может прикоснуться.

— Пойдем домой, — сказала она, приглаживая упавший ему на щеку своенравный локон. — Мы попросим докторов позвонить нам, если Табби очнется. Или не очнется. Я просто хочу пойти домой.

В том, как она произнесла это слово, было такое сильное стремление. Дом. Его дом. Их дом.

— Да. Только сначала мне нужно кое-что сделать.

Он выпустил Хоуп и повернулся к призраку Лили Кларк. Она, наконец, стала исчезать.

— Спасибо.

Дух почти застенчиво улыбнулся ему.

— Я ведь на самом деле помогла, правда?

— Я бы без вас не справился.

Правосудие, которое она требовала, свершилось, но Лили еще не была готова уйти. Ее улыбка увяла.

— Если она умрет, то придет туда же, куда иду я? И я снова увижу ее?

Гидеону не нужно было спрашивать, о ком идет речь.

— Нет. Табби отправится в другое место. — Он не знал, куда и как, и не хотел этого знать, но был уверен, что Лили больше не увидит свою убийцу.

Лили посмотрела наверх, становясь все прозрачней.

— Они так гордятся вами, — сказала она, ее голос становился все более отдаленным.

— Кто они?