Рейс

Но так даже лучше – не нужно искать гостиницу на ночь глядя, да и лишние оплачиваемые сутки рейса без реальной работы тоже не помешают. Вещи практически собраны. Квиток на пронос личных сумок через проходную порта получен. Напротив салона команды вывешен список 25 отбывающих из 47 человек. Подавляющее большинство отбывающих – так называемая «наука». Завтра, 31-го октября, в 10 утра за нами придет катер. А 22 человека останутся на судне.

Что будет потом? Я возьму авиабилет до Питера на утро 1 ноября. Биологи после переговоров с офисом и друг с другом возьмут билеты на завтрашний вечер. Я забронирую номер в гостинице «Азимут», брошу там сумки, и мы пойдем с Сашей, Настей и Василичем в какой-нибудь близлежащий кабак, где и отметим окончание экспедиции. Потом они сядут в такси в аэропорт, я заселюсь в номер, а вечером двину в Рок-бар, куда мы ходили с Сашей за день до рейса. Я там сяду за стойку, возьму кружку пива и осмотрюсь по сторонам. Справа у стойки замечу воркующую пару – осмотрю хорошенько девушку и найду ее симпатичной, но после взгляда ее кавалера, тревожно обернувшегося в мою сторону, продолжу осмотр посетителей в ином направлении. За столиком слева увижу двух девушек. Одна из них (так себе), будет сидеть ко мне боком и вскоре отправится в туалет. Я воспользуюсь этим и пойду смотреть ту, что трудно разглядеть со спины. А затем, оценив ее облик и заметив возможность в глазах, я спрошу: «Разрешите присесть к вам?». «Зачем?» – меня спросит красотка. «Пообщаться» – улыбнусь кротко я…

Когда встанет к причалу судно – неясно. Среди оставшихся на борту: капитан, штурмана, начпартии, большая часть команды. Среди них и Бодрицкий. Возможно, последний с группой сподвижников используют возникшую проволочку и возьмут наконец власть в свои руки. Капитан и старпом отправятся в трюм чинить ежедневно выносимую дверь сауны, а «Лихачев» с Бодрицким на капитанском мостике так и не встанет к Мурманскому причалу, а возьмет курс обратно – в море, чтобы снова пытать там судьбу, может, встретить «Семенова», и, растворившись в ноябрьской дымке, нам оставить надежду на то, что еще все возможно.