Рейс № 103 Нью-Йорк – Москва

Сердце тут же ушло в пятки, а каждый нерв в теле начал отплясывать какой-то неведомый танец. Сколько бы себя не обманывала, я боялась этой встречи, мечтала, чтобы он сослался на большое количество накопившихся дел и не принял меня. Однако судьба распорядилась иначе. Один на один. На его территории. Как пережить?

Я сняла пальто, повесила его на вешалку и расправила на подоле несуществующие складки. Сделав глубокий вдох и выдохнув изо всех сил так, что ощутила боль в лёгких, нажала на ручку.

Орешкин сидел в удобном чёрном кожаном кресле за массивным столом и что-то усердно царапал в блокноте. То ли мне показалось, то ли сегодня он казался ещё красивее, чем я его запомнила. На нём снова был тёмно-синий костюм, но на этот раз в тонкую, едва заметную полоску.

Президент компании делал вид, что не замечает моего присутствия, пока я на негнущихся ногах подходила всё ближе к столу. Наконец, мужчина поднял глаза и прошёлся по мне нарочито оценивающим взглядом, мне захотелось сбежать отсюда подальше.

«Ещё немного, ещё чуть-чуть. Скоро всё закончится», — успокаивала я себя, хотя во рту уже пересохло, ладони вспотели, а сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди.

— Добрый день! — произнесла, как можно увереннее, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Добрый день, Арина Юрьевна! Присаживайтесь, — мужчина вежливо указал жестом на кресло напротив себя. Я села, придавленная его внимательным взглядом. — Что же вы прогуливаете работу? — строго спросил Орешкин, закрыв чёрный ежедневник с тиснением и отложив его в сторону. Меня бросило в жар, а потом будто окатило ледяной водой.

— Как так? — еле слышно вымолвила, нервно сглотнув, и впилась пальцами в сумочку, словно она могла спасти меня сейчас от удушливого чувства стыда.

— Вот и я хотел спросить «как так?» — мужчина сцепил руки в замок и положил их перед собой.

— Я же… и Роман Павлович… — моя речь была связной. Он издевается надо мной что ли?

— На данный момент решения об увольнении работников, также как и о их найме, принимаю только я, — его голос стал достаточно резок. — Я не подписал ваше заявление.

— Но…

— Что такое, Арина Юрьевна? — вопросительно изогнул он свою изящную бровь. На мгновение я растерялась, в голове была каша, но я нашла в себе силы признаться в произошедшем.

— Я провалила презентацию, — выпалила на одном дыхании.

Орешкин слегка прищурился, и его губы расплылись в самодовольной улыбке. На внешних уголках глаз появились небольшие морщинки.

— Знаю. Вы же сами рассказали мне об этом ещё в прошлую пятницу, — намёк на обратный рейс заставил запылать даже уши. Интересно, фраза о мерзком типе была до или после? Покопавшись в своей памяти, я вспомнила: после. С моих губ срывается огорчённый вздох, и очередная волна краски заливает лицо и шею.

— Я была расстроена, — попыталась оправдать своё поведение.

— Я так и подумал, — едко усмехнулся он, продолжая сверлить меня взглядом. На что это Орешкин намекает? — Что-то ещё? — последовал его вопрос. Я отрицательно покачала головой. — А сейчас извольте приступить к своим обязанностям. Думаю, у вас предостаточно накопилось дел, — распорядился мужчина. — Прогулы отработаете сверхурочно, — президент компании демонстративно посмотрел на свои дорогие часы, — двадцать девять, — коротко произнёс Орешкин, но мне и так было понятно, о чём он. — Этот вопрос я беру под личный контроль.

«Стоп! Откуда у него такое число взялось? Три на восемь плюс четыре…»

— Двадцать восемь, — поправила его.

— То есть, понедельник не в счёт? — Орешкин откинулся в кресле. Сложилось впечатление, что его забавлял наш разговор. Я опустила низко голову, поскольку возразить было нечем. Мог бы хоть на этот час глаза закрыть! В тот момент, когда собиралась встать и покинуть его кабинет, прозвучал весьма странный вопрос: — Вы быстро набираете тексты на компьютере? — мужчина нахмурился.

— Да, — мгновенно оживилась я, и складка на лбу Константина Евгеньевича разгладилась.

— Вот и замечательно. Завтра выйдете вместо Аллы Владимировны. Надеюсь, знаете кто это? — насмешливо проговорил мой босс.

— Секретарь, — пробубнила себе под нос.

— Объём работы уточните у неё сами.

— Но… — вырвалось у меня, однако продолжить не осмелилась. А смысл? И за что мама наградила его таким именем? Мало того, что Орешкин, так ещё и Константин. Да он же непробиваем, как скала. Подобных ему людей не трогают ни слёзы, ни мольба. Стоило представить, что я выслушаю от своей мамы, как сердце упало куда-то вниз, гораздо ниже желудка. Да что там мама? Шурика гнев будет пострашнее её обиды. Внутренности сжались в единый тугой узел. Орешкин же открыл ежедневник, показывая всем своим видом, что наш разговор на этом закончен.

— Хорошего дня, — пожелала ему и встала с кресла. Я смотрела в пол, спеша убраться отсюда подальше.

— И вам, Арина Юрьевна, — отозвался босс. — На английский все же запишитесь, пригодится в будущем, — бросил он мне вдогонку.