Рейс вне расписания (СИ)

Капарида встречала неприветливо. Мою бедную "стрекозу" не хотел принимать ни один космодром. Положение глупейшее: ребята рейса "Анког -- система Беты" вытряхнули нас с Кыром на высокой орбите, отправились себе дальше, а тут вдруг "стре­козе" не дают посадки! Вы когда-нибудь пытались на "стрекозе" форсировать дальний космос? Правильно, и не надо пытаться: она для этого не предназначена, маленькая авиетка, которой переправляют туристов с пассажирского лайнера на облюбован­ную ими для экскурсии экзотическую планету.

Контейнер с "дээсом" почти целиком занял грузовой от­сек, а мы с Кыром поделили пилотскую кабину. Поскольку ла­пы и хвост на спинке не уместились, они обретались на моих плечах. Летать с этаким "воротником" неопределенно-долгое время мне совершенно не улыбалось.

К счастью, на капарском космодроме сидели еще не вполне непробиваемые люди -- стоило чуть-чуть пригрозить громким скандалом, и разрешение на посадку тут же отыскалось.

Опустились, ждем. Драгоценный "дээсик" изымать что-то никто не торопится. Набравшись терпения, я оставил Кыра "бдить", а сам направился на поиски космодромного начальст­ва. В результате продолжительных скитаний мне удалось обна­ружить нечто необъятное с живописно растрепанными усами. "Нечто" снисходительно похлопало меня по плечу (отчего я не­вольно влип в стену) и пообещало немедленно освободить "стрекозу" от контейнера. Я оторвался от стены и принялся возражать.

Постойте, говорю, а где же сам Василь Норин -- многонаиуважаемейший получатель? Я, как бюрократически преданный нашему ведомству возчик, намерен заиметь его личную под­пись в накладной!

К сожалению, эта исторически отсталая личность в моей изысканной речи ни слова не поняла. Пришлось сделать "страш­ные глаза" и очень вежливо потребовать немедленной встречи с Нориным.

Тут капар почему-то побагровел, а потом заявил: Норин-де в экспедиции и лично прибыть на космодром не может.

В какой-такой экспедиции, отвечаю, если он сам "дээс" требовал, аппаратуру ему выслали, а теперь вдруг получатель не является!

Начал мне этот капарский начальник рассказывать о поль­зе научных изысканий вообще и об экспедициях Норина в част­ности. Норин, видите-ли, флору-фауну изучает, а от этого все будущее планеты зависит, потому, как они здесь сплошные на­туралисты и без живой природы жить вообще не могут.

Ну и что, заявляю, природа природой, а груз я вручу получателю только лично. С тем и ушел.

Сидим с Кыром в "стрекозе", неотложными делами зани­маемся: я проверяю спасательную капсулу -- там клапан сброса заедать начал, а зверь банку консервов опустошает. Вдруг поднимается шум, стук, тарарам. В чем дело? Капарская тамож­ня ломится. Срочно предъявите все запрещенные предметы. Нет, говорю, у меня ничего запрещенного. У нас на "Талане" конт­роль строгий, никаких посторонних вещей не держим.

Однако "стрекозу" наизнанку они все же вывернули. Один хотел даже в контейнер сунуться, но я ткнул его носом в пломбу галактического центра связи и пояснил, что бывает за ее вскрытие без надлежащих полномочий, но они не успокоились. Тот, что ростом пониже и голосом пописклявее. Неожи­данно уставился на моего Кыра и даже рот раскрыл. Кыр себе и ухом не ведет, вылизывает банку синтбаранины, посапывая от удовольствия.

-- Это что? -- вопрошает таможенник таким голосом, словно узрел у меня раскрытый ящик с галлюциногенной пеной Дебельяна.

Кыр вздрогнул и уронил банку: бараноеды вообще очень чувствительны к интонации.

-- Собака, -- нахально заявляю я, почти физически ощущая приближение неприятности.

-- И это, по-вашему, собака? -- таможенник подозрительно оглядел Кыра от кончиков когтей до прижатых к голове ушей.

-- Собака, -- стою на своем я. -- Мутант с Араи.

Таможенник порылся в документах:

-- Собака не числится в описи корабельного имущества.

-- Пес принадлежит лично мне.

Таможенник снова пошелестел страницами:

-- Животное нигде не числится! Это контрабанда!

У Кыра на холке шерсть встала дыбом, а голубые глаза стали быстро темнеть.

-- Вы будете нести ответственность за попытку провоза на планету животного неизвестной породы с неизвестными целя­ми.

Тут у меня, как обычно, возникли вопросы "по существу дела":

-- У кого из нас неизвестны цели -- у меня или у животного?

-- Вы арестованы! -- сурово возвестил таможенник и подал знак соп­ро­вож­даю­щим.

Бараноед глухо заворчал, "кыр-ря", перекатывающееся в его горле, грозило возмутителям спокойствия немалыми бедами.

-- Собака находится в пилотской кабине! -- пятясь от че­ресчур ретивых служак, напомнил я. -- Кабина -- суверенная территория, находящаяся под контролем моей базы. Все претен­зии шлите туда. Без согласования с дежурным диспетчером рас­поряжаться здесь вы не имеете права! Если бы я пытался утаить собаку в грузовом отсеке, тогда дело другое. Я не обязан включать в реестр все вещи, принадлежащие лично мне! Кыр -- подарок, можете связаться со штурманом корабля "Яраль" Траном Модетти, он подтвердит.

Таможенник в легком замешательстве почесал подбородок: