Рейтар

Так о них узнал и Ирби. Он без труда нашел сведения об артистах, выявил Эмбри, единственную участницу хора со станции «Венера Кристалл». Остальное было делом техники.

– Сейчас наша очередь! – жарко выдохнула в ухо Урфина, показывая на всплывающую из-под пола платформу.

И действительно – бесполый голос невидимого распорядителя призвал «Долину» пройти на исходную, цвет браслетов сменился на зеленый. Нервно возопил дирижер, махая руками и указывая пальцем. Артисты, толкаясь и переговариваясь, пошли к своим местам.

Платформа уже была подготовлена под пожелания хора – ступени для задних рядов, дорожка звукового усилителя для солиста, дирижерское место, россыпь визуальных модуляторов по краю.

Хор занял свое место и в напряженном молчании застыл, поедая глазами вытянувшегося на своем месте Толмунда. Секунду спустя платформу накрыл силовой защитный колпак, и она плавно понесла исполнителей на сцену.

Традиционно концерт продолжался более шести часов, представления проходили одновременно на нескольких площадках и со сменой залов после антрактов. Из-за большого количества исполнителей госбезопасность начала их проверять еще за месяц до мероприятия, на самой станции ограничиваясь стандартной процедурой.

В которую уже не входила проверка на идентификацию личности.

Этим и решил воспользоваться Ирби, заодно увеличив количество взрывчатки.

И вот теперь он находился в пышном теле Эмбри, из которой удалили половину внутренних органов и засунули внутрь синтетическую взрывчатку.

Платформа проскользнула на одну из затемненных сцен, опустилась в центре. В воздухе появились мерцающие цифры обратного отсчета.

Толмунд что-то затараторил, пытаясь донести последние пожелания.

Ирби старался глубоко дышать носом, борясь с подступившей слабостью и тошнотой – медикаменты прекращали свое действие.

Таймер приблизился к нулю и исчез, свет стал интенсивнее. Хор в едином порыве затаил дыхание, выпятив грудь. Бордовый занавес качнулся и разошелся в стороны.

Огромный зал сверкал россыпью разноцветных изумрудов, ослепляя и завораживая. На соседней сцене как раз завершилось выступление танцоров и сцена с хором медленно занимала их место.

Ирби моргнул, увеличивая кратность глаз.

И увидел то, что хотел – в первом ряду, в окружении политиков и чиновников сидел Дмитрий Попов, член Квинта, главная цель агента Рхеи.

По мановению руки дирижера вперед вышел солист – широкоплечий блондин с квадратным подбородком и бочкообразной грудью. Сложив руки на поясе, затянул песню.

В ухе Ирби зашелестели голоса радиан. Ирби досадливо поморщился – слишком рано, безопасники могут перехватить сигнал.

Голос солиста и вступившая музыка спроецировали перед залом объемную картинку времен «дикого космоса» – одинокий вездеход первопроходцев, катящийся по пустынной Венере на фоне едко-зеленого заката.

Сияющий огонек дирижерской палочки сделал полукруг, словно обводя всех артистов, резко дернулся вверх.

Грянул хор, мощно, переливами. Запели все.

Кроме Ирби. Он просто включил записанную ранее партию – умение петь не шло в нагрузку к телу. Из его открытого горла понесся приглушенный звук, синхронизируясь с общим темпом.

Нахмурился Толмунд, уловив неладное. Покосилась стоящая рядом Урфина.

Ирби казалось, что весь многотысячный зал смотрит только на него. Как и каждый охранный бот. Как и зрители первого ряда. Как и Квинт Попов.

Если он взорвется сейчас, его план провалится. Если промедлит, его план провалится. Если взрыв будет недостаточно сильным, его план провалится. Если взрыв будет чересчур мощным…

Когда начался припев, а венерианский вездеход попал в кислотную вьюгу, Ирби сделал шаг вперед. Картинка качнулась от удивления ближайших певцов, расширились от удивления глаза дирижера.

Ирби шел вперед, все еще транслируя свою партию сквозь открытый рот, но цепко отслеживая реакцию первых лиц и, главное, охраны. Пока что никто ничего не понял.

Когда он миновал запнувшегося солиста и подошел к краю сцены, лица некоторых зрителей на первых рядах изменились, у кого-то появилось удивленное выражение, а чиновники из силовых структур, окружающие Попова, напряглись.

Сцену от остального зала ограждал силовой барьер, отсекающий любые несанкционированные попытки как попасть внутрь, так и выйти наружу. Но Ирби и не планировал выходить, взрывчатки в теле певицы должно хватить.

Он нашел взглядом представителя Квинта и с силой прикусил себе язык, практически отхватив кончик. Рот мгновенно наполнился кровью, которая выплеснулась через полные губы, заливая платье.

За спиной ахнула Урфина, сбился и закашлялся солист. К сцене рванулись сотрудники безопасности.

Ирби, оседая на пол, смотрел на Попова. В животе уже бурлило и щелкало, химическая реакция резко подняла температуру тела, ко вкусу крови добавился привкус горелого мяса. Боль, казалось, прорывается даже сквозь нейронные блокираторы.

Ну же!

Рядом кто-то опустился – это был возмущенный и испуганный Толмунд. В поле зрения появились спикировавшие охранные боты, зависшие между сценой и первым рядом. Уже слышался топот безопасников.

Кресло с Поповым развернулось и ушло под пол.