Рейтар

— Не думаю. Просто боец так устроен, что если к бою не готовится, то обязательно сотворит что-нибудь, — попытался я свести разговор к шутке. — Так что мы уже по привычке таким делом заняты.

— Ты из вольных? — вдруг спросила она у меня неожиданно.

— Верно, — кивнул я. — А как поняла?

— По говору. Раньше здесь в пограничной страже были вольные, а после того, как княжий указ вышел о том, что полагать вас врагами, они все делись куда-то.

— А куда?

— Да кто же мне докладывает? — удивилась она вопросу. — Были, а потом не стало их здесь. Отправили куда-то, наверное.

— Отправили, — задумался я. — Оно понятно, куда… отправили.

Пленных у нас здесь нет из пограничной стражи, а то стоило бы допросить на сей счет. До этого они об этом и словом не обмолвились. Ну да ладно, вернемся к главным силам — и выясним.

— А новой властью тут кто будет? — спросила между тем женщина.

— Откуда я знаю, уважаемая? Кого пришлют, тот и будет. Или кого назначат. Передо мной в таких делах ведь тоже никто не отчитывается, не велик чин. А ты чем на жизнь зарабатывала?

— Виноградник у меня, издольщикам сдаю.

Я огляделся. Не велик виноградник, видать, больших доходов она с него точно не получает, если по дому судить, и по тому, как одета.

— А муж твой где?

— Муж погиб давно, лет десять тому назад, — ответила она равнодушно. — Пьяным ехал на телеге, уснул — да и шеей под колесо. Схоронили, с тех пор вдовствую.

— А дочери что не замужем?

— А что же им замужем быть-то? — усмехнулась она грустно. — Не красавицы и не купеческие дочери. Так и останутся в девках, небось. Один к старшей сватался недавно, да выяснили, что жулик, он так в каждом городе сватался, а потом с деньгами сбегал. Тут у нас стражник городской из другой провинции был по делам каким-то, так случайно его на улице встретил и узнал.

— И что?

— Да дали плетей так, что с задницы клочья летели, и отправили на каторгу.

— Ну и то хорошо. Денег-то с вас не взял?

— Да я бы и не дала! — ответила она так возмущенно, что я немного не поверил. Видать, успел что-то выманить то ли у самой вдовы, то ли у дочки ее. — А ты семейный ли, владетельный господин?

— Да что ты владетелем меня величаешь все, — чуть разозлился я. — Нет у нас семейных больше. И вообще никаких нет, — разозлившись еще больше, оборвал я разговор. — Кончились вольные и нечего об этом.

Она только ойкнула и из кухни вышла тихо.

Сон

Ночь, безлунная, беззвездная, над степью холодный ветер. И с этом ветром откуда-то из темного пространства доносятся звуки мелодии, простенькой, незамысловатой, которую играют маленькие серебряные пластинки, бегущие по зубчатому валику музыкальной шкатулки.

Река звенит, река журчит
Вода что твой хрусталь
Она кораблик слабый мчит
В неведомую даль

Высокая трава почти полегла под ветрам, обвивает сапоги, пытается задержать меня словно невидимыми руками, не пустить туда, где играет шкатулка. Не знаю, у кого из них она сейчас в руках, но знаю точно, что там где играет эта музыка — там они ждут меня. И там же, в темного, тревожное ржание Шалуна, который чувствует приближение чего-то злого в темноте. Кто к ним пытается подойти?

Я бегу на звук мелодии задыхаясь от встречного ветра, от пыли, которую он несет навстречу. Я ничего не вижу и чувствую лишь насколько тьма, что вокруг меня, пропитана злом. Я должен до них добежать, защитить от того, что приближается к ним. Я знаю, что смогу. Почему-то я это знаю.

Но мелодия словно и не приближается, и все время доносится с разных сторон, заставляя меня метаться.

Нырнет в пещеру под горой —
Страшнее места нет
Там толща тьмы над головой
И вынесет на свет

— Да где же вы? — кричу я и хоть в крике я срываю глотку, см при этом почти не слышу себя. — Я здесь, я иду к вам!

Глава 50

Следующий день в захваченном городке прошел спокойно, мы продолжали оборудовать позиции, закрывая ходы сообщения и устраивая противошрапнельные козырьки над укрытиями. Было жарко, но вода в городке была холодной и сладкой, из горной реки, что рождалась в скалах из родников, и эту воду мы с наслаждением пили, умывались ей и мыли в ней руки, натертые черенками лопат и заступов.

Вроде и тихо, но ощущения были тревожные. Пыль от наших работ прозрачным облаком висела над землей, закрашивая собой выгоревшую зелень, железо звенело по камню, хрустела сухая земля под штыками лопат. Стучали молотки, визжали по дереву пилы.