Рейтар

Проснулся рано, еще до горниста, и быстро, со странно свежей головой для такого времени. Сел как подкинутый, потряс головой. Внутри словно сжалось все – сколько ни воюй, а все равно каждый раз вот так, все нервы на кулак намотаны. К подъему даже умыться успел, потом кофе напился, но есть не стал, как и все остальные, кто раны в живот опасается.

Потом началась суета и беготня. Люди забирались в седла, десятки строились во взводы, взводы – в сотни, из сотен собирался полк, вытягиваясь на плацу в длинную линию. Затем линия превратилась в колонну, и полк, оторвавшись от своих обозов и лазарета, оставшихся в лагере, на рысях пошел туда, куда направила его воля полководца.

С юго-запада доносилась артиллерийская канонада, клубы пыли и дыма поднимались над линией холмов, затягивая голубое утреннее небо. В распадке между холмами горела деревня, вся, даже сады пылали. Навстречу нам по дороге брели редкие беженцы из тех, кто, наивно надеясь на лучшее, оставался в своих домах до последнего момента. Брели, неся на себе узлы или толкая тележки – лошадей давно ни у кого не осталось, здесь уже давно всем правил голод.

Валашская артиллерия отвечала рисской редко и мало, думаю, что оставшиеся снаряды они берегли на сам бой, давая возможность пушкарям из Рисса избивать их позиции. Маневры противника нам видны не были, да и свои собственные с позиции сотника понять трудно. Полк прошел за линией фронта, после чего разместился в распадке между двумя линиями холмов, ожидая дальнейших приказов. Лошадей держали под седлом, личный состав от них не отходил – только дай сигнал, и через пару секунд полк помчится куда прикажут.

– В резерв определили, это неплохо, – сказал подъехавший ко мне сотник Эйрик Длинный – немолодой, лет пятидесяти уже, худой и высокий северянин со шрамом от сабельного удара через все лицо. – Глядишь, и достанется только отступающих гнать.

Я пожал плечами:

– Не думаю. Армия рисская, а полк бакенский, что, его беречь станут?

– Тоже верно, – равнодушно согласился Эйрик.

Я хотел добавить, что мы в бакенском полку вообще ничейная сотня, да не стал. Эйрик и сам все понимает.

Канонада усилилась, а сквозь нее уже пробивалась винтовочная трескотня. И вроде как протяжное «а-а-а-а!» – пехота где-то в атаку идет, неподалеку от нас. По моим прикидкам выходит, что основной удар рисских сил нацелен на левый фланг валашской армии, а нас здесь если и держат, то для того, чтобы вовремя успеть ввести в прорыв, отрезать противника от путей отступления. Так, по крайней мере, по военной науке выходит.

Так бездельничали примерно до полудня. Похоже, что первые атаки риссцев были отбиты. На правах сотника отъехал в сторону, поднялся на холм и оттуда увидел санитарный обоз, идущий в тыл. На телегах вповалку лежали раненые. Много раненых. Много белых бинтов с красными пятнами на них. А навстречу обозу торопливо шла пехота, штыки покачивались над строем. Совсем рядом разворачивалась батарея тяжелых пушек, бегали расчеты, коноводы уводили лошадей в укрытие. И вскоре пушки ахнули залпом, послав тяжелые снаряды куда-то туда, за горизонт.

А пыль и дым закрывали уже небо. Но полковник Аххе, недавно ускакавший в штаб, вернулся даже довольным, из чего я заключил, что вижу события как-то неправильно. Может, мы и не на направлении главного удара стоим, а там, где наносится ложный, от которого, кроме потерь, ничего и не ждут. А так битва идет как планировалось. В общем, он так и сказал, когда снова собрал сотников.

Приказ строиться пришел к нам примерно через час. Мгновение – и полк в седлах. Рука пробежала по рукояткам револьверов, по шашке, торчащей из пристегнутых к седлу ножен, коснулась приклада карабина. Посмотрел на Барата, привычно занявшего место сзади и слева, посмотрел на сотню – да, эти готовы, лица мрачные, но спокойные.

Тронулись, пошли шагом, затопали копыта по мягкой земле. Пока спешки нет, пока не в бою мы – силы лошадей беречь надо, потом каждый их вдох капли твоей крови стоить может. Все колотят и колотят пушки, словно взбесившиеся великаны долбят землю каменными молотами. Гарью уже везде пахнет, нанесло с пожаров.

Когда дошли до места недавнего боя – перешли на рысь. Колонна скакала мимо трупов рисских солдат, погибших в атаке, – рваные и окровавленные мундиры, похожие на груды тряпок тела, повисшие на рогатках и проволоке – какие-то позиции валашцы все же успели оборудовать. Затем пошли уже больше валашские трупы, их мундиры, их винтовки. Почему на поле боя всегда так много рваной бумаги? Несет ее ветер, смешанный с дымом, сбрасывает в опустевшие окопы.

Навстречу небольшую колонну пленных прогнали, подгоняя их штыками, снова обоз с ранеными, над ним стон стоит, на повозках только тяжелые, легкие своим ходом идут, поодиночке и маленькими группками по обочинам.

Затем снова остановка, рядом с дорогой, ожидаем чего-то. Прямо за нами строится давешний полк конных егерей, за ним еще один, отсюда не видно, что за часть. Всерьез кавалерию собирают, готовится что-то.