Рейтар

– Понимаю, – кивнул я. – Может, и прав он, почему нет. В землях наших безобразий и вправду много. В войны друг у друга по половине населения выбивали, а ведь за что дрались? То за шахты, то за землю, то за воду. Так и изведем сами себя, Старый Мир нам не наука.

– Не наука, верно, – подтвердил Злой. – Те вроде и летали, и друг с другом через всю землю говорить могли, а тоже, как мы, все мечтали с соседа три шкуры содрать. И доигрались, от них развалины до сих пор на каждом шагу, и людей… сколько вот сейчас людей в мире, как думаешь?

– Не знаю, – ответил я честно. – Кто их считал? Но знающий человек, ученый один, сказал мне в свое время, еще когда я на службе был, что в наших краях в сто раз больше жило.

– Видал! – аж подскочил Злой. – В сто раз больше уживалось, а мы все равно друг другу глотки рвем. Вот она, натура человеческая, а? Хуже волков в голодный год.

– Те тоже уживались, да не ужились, – хмыкнул я. – Может, и вправду природа наша такая.

Сон

Ветер над степью, холодный и пыльный. Гонит рябь по воде, коробит зеркало реки, лежащей между полей. Вдаль идет неширокая дорога, которой раньше здесь не было, ведет туда, где низкое грозовое небо встречается с землей, к тучам, собирающимся на горизонте. Олвин и Лиана играют с котом, но тому играть не хочется, он вяло отбивается и смотрит на дальние тучи, словно чем-то тревожным веет ему оттуда.

Тучи там тяжелые. Свинцовые, низко висящие. Время от времени их пробивает молниями, но грома не слышно, то ли далеко, а то ли его и вовсе нет. Этот мир, у реки, живет по каким-то другим правилам, и здесь все может быть по-другому.

Маленький Дим на коленях у жены сидит, свесив пухлые щеки и скосив глаза к носу. Играет с ее бусами, набранными из самоцветных камешков. Он громко сопит, и я слышу, как стучат друг о друга камешки.

Жена тоже смотрит на тучи, придерживая волосы рукой. Чтобы ветер не бросал их в глаза. Чистые, густые, светлые ее волосы, те самые, что я так любил перебирать в пальцах, когда мы оставались вдвоем, лежа на широкой и крепкой кровати в нашей комнате.

Она не выглядит сильно встревоженной, но не выглядит вместе с тем и спокойной. И мне кажется, что смотрит она не на тучи, а на дорогу, словно ждет кого-то, кто может появиться на ней с той стороны, оттуда, откуда идет гроза.

– Кого ты ждешь? – спросил я, не веря в то, что она может меня услышать.

Но она услышала. Ответ прозвучал прямо в моей голове, жена не обернулась и не разомкнула губ.

– Не знаю, – ответила она. – Мне кажется, что кто-то страшный сюда идет.

– К вам? – спросил я, чувствуя, как страх за них накатывает на меня, сразу захлестывая с головой.

– Не знаю, – повторила она. – Может быть, просто по дороге, мимо нас, и мы ему не нужны. А может быть, и к нам. Не знаю, не знаю… Неважно, мы ждем здесь тебя, и… ты нас защитишь, я знаю.

Мне вспомнился оборванный разговор с настоятелем оскверненного нами монастыря, он тогда сказал: «Берегись того, кто придет к твоей семье». Кто идет к моей семье? Кто может к ней прийти?

– У меня плохо получилось защитить вас, – сказал я. – Я бы всю кровь и душу отдал по капле за то, чтобы вернуть время, чтобы… чтобы суметь вас прикрыть, или хотя бы уйти вместе, но…

– Нет, вернуть ничего нельзя, – ответила она. – Как ты вернешь ту воду, что текла здесь, а теперь уже там, огибает излучину? Побежишь за ней с ведром? – Она засмеялась, и мое сердце сжалось до мучительной боли от ее смеха. – Нет, того, что унесла Река, вернуть уже нельзя. Можно… можно сделать то, что ты должен сделать, а мы все равно тебя ждем.

– Это может быть долго…

– Для тебя, – усмехнулась она. – А для нас нет такого слова. Здесь нет «долго», здесь есть… покой. Был покой, пока… не знаю, как сказать… пока… пока я не почувствовала, что кто-то идет.

2

– Шума не поднимать, повзводно занимаем вон те лабазы! – распоряжался Хорг. – Будут подъезжать фургоны, размещаемся по десяткам, начиная с первого взвода. На месте вас встретит Арио, там разберетесь.

Пароход с баржами прибыл на место ранним утром. Как отбыли из Свирре перед рассветом, так и в Рисс прибыли. Но высаживались не в Альмаре, столице княжества, а в маленьком городке в десяти верстах ниже по течению, в Лурре, где была небольшая купеческая пристань.

Отряд там ждали, никакого удивления и паники появление чуть не полутора сотен вооруженных людей не вызвало. Нас быстро спрятали в заваленных товаром складах, а потом мы пересели в запряженные парой тяжеловозных лошадей фургоны, и уже те везли нас в сторону столицы, причем не колонной, а поодиночке, чтобы лишнего внимания не привлекать. С нами все время были незаметные люди такого типа, которому проще простого потеряться в любой толпе. Они показывали, вели, они держали вожжи, и когда я спросил тихо оставшегося с нами Злого: «Усадьба?» – он утвердительно кивнул.

Фургоны заезжали в высокие деревянные ворота в высокой же каменной стене и оказывались на просторном плаце, вдоль которого выстроились в ряд одноэтажные казармы.