Рейтинг Асури

Неожиданно Афа почувствовал какой-то прилив спокойной уверенности, даже силы… Что-то отклеилось от тела, от души, от нервов. Стало тихо и уверенно внутри. На всякий случай профессор еще раз глубоко вздохнул, словно проверяя подлинность сиюминутного настроения. Вместе с гнилым воздухом мокрой пыли легкие Асури наполнились решимостью и абсолютным безразличием к прошлому. Он оглянулся. Вокруг, сколько хватало глаз, – каменные бараки с сотами-окнами и широкая полоса автомобильной дороги. Иногда перед домами торчали одинокие деревца. На противоположной стороне расположилась какая-то будочка. Профессор догадался: раньше, лет двадцать назад, в таких будочках продавали спиртное, табак, какую-то еду. Афа посмотрел по сторонам и, не видя поблизости пешеходного перехода, пошел через дорогу прямо к этому маленькому магазинчику.

Будка была заперта, хотя на ней висела вывеска, что магазин работает. Профессор постучал по жестяной стенке. Внутри что-то зашевелилось, задергалось, неожиданно отворилась створка – почти половина железного бокса. Высунулась голова китайца:

– Да, сэр, слушаю вас…

– Я хочу есть, тан… Что-нибудь нежирное, пожалуйста…

Китаец скрылся и через мгновение опять выпрыгнул из будки:

– Разогреть?

– Да, конечно.

Китаец еще раз нырнул в магазинчик и вышел уже с каким-то подносом, держа под мышкой складной стул. Отдав поднос профессору, хозяин разложил стульчик, Афа сел, положив менажницу на колени. Вскоре китаец вынес миску, в которой что-то подрагивало. Не понимая, что это за блюдо, Асури окунул в него ложку.

– Четыре рита, сэр…

Это была просто мизерная цена, и Афа даже не припомнил, что в нынешнее время могло стоить четыре рита… Даже чай был дороже.

Порывшись в бумажнике, Асури вынул сторитовую купюру и протянул китайцу.

Еда была непонятной, но приятной. Традиционная пища средних китайцев – все смешать в одной тарелке: мясо, рыбу, овощи и даже какие-то крупы. Тем не менее Афа ел с удовольствием, он был просто голоден.

Получив горсть мелочи, профессор старался понять, куда ему теперь идти. В новую квартиру не хотелось до тошноты. Оставался один путь – куда глаза глядят. Солнце только-только начинало опускаться за горизонт. У себя на вилле Афа часто смотрел на закат, когда желтый диск постепенно превращался в темно-оранжевый и медленно скатывался за океан. Теперь Асури решил идти на закат в надежде увидеть этот океан, его любимую воду, огромное пространство, рядом с которым чувствуешь собственную малость и одновременно величие. Величие человека, который может оценить создание всего-всего-всего.

Пройдя несколько сот ярдов, профессор оглянулся, с тем чтобы запомнить на всякий случай свой новый дом, где остались необходимые вещи, телевизор с новым руководителем института Иштвой Бигари и отвратительный рейтинг в смартфоне. Сейчас он был свободен от всего этого, свободен уже целых полчаса. Профессор шел мимо каменных бараков, ни одно окно не было открыто. Наглухо законопаченное пространство с иллюминаторами, через которые видны точно такие же бараки и трубы какого-то завода. Дома не кончались, Афа опустил голову и продолжал идти.

Внутри вертелись мысли о «Лотосе», о сумасшедшем сбое машины. Изредка попадались искры догадок о сознательном поведении искусственного интеллекта: никакая это не ошибка, а действительное и продуманное решение. Стало быть, у «Лотоса» появилось самостоятельное мышление, уже не запрограммированное человеком, а собственное.

Вопрос машины о подсознании не исчезал из головы профессора. Он не давал ему покоя, и только подготовка к поездке в Швецию отложила размышления в дальний ящик.