Рейтинг любви

Глаза у Анкудинова были напряженные, красные, как у кролика перед казнью. Конечно, он переживал, бедный Анкундинов, что радиоведущая не придет, надо будет ставить повтор «Перьев и судей», потом объясняться с начальством, мямлить и блеять оправдания, но видя перед собой опоздавшую радиозвезду, как Афродиту, рожденную из пены, постепенно отмякал, оттаивал. Громы и молнии миновали его пока слегка затуманенную алкоголем голову, а кроличьи глаза меняли выражение. Через пятнадцать секунд на Лилию смотрел не обреченный грызун, а гордый лев.

– Мар-рш к микр-рофонам, – рыкнул он. – Текст с собой?

– Ага, – выдохнула Лилия, исчезая за дверью студии.

Она уселась в удобное кресло, надела наушники, достала три листочка, которые сунула полтора часа назад в сумочку, взглянула через стекло на Анкундинова и Зосимову: они остались там, в аппаратной, в шумном мире, в суете, дурацких заморочках. Она же – королева эфира, неотразимая радиозвезда – парила теперь мысленно над планетой Земля – городами и весями, морями и реками, островами и горами, готовая в любую минуту открыть рот и доверительно сообщить своим слушателям:

– Здравствуйте! С вами – Лилия Горная.

Лилия знала: сейчас радиоприемники включили ее папа-фанат и хлопотливая мама, муж Барашек, Зойка Гонсалес-Поплавкова, австралийский поклонник, каждый вечер присылающий ей по электронной почте два русских слова с двумя ошибками: «Спакойной нотчи!» И король далекой африканской страны, предлагавший ей руку и сердце через переводчика. Бедняга, наверное, грустит сейчас у дорогущей радиоаппратуры в летнем дворце из бамбука, ожидая услышать ее, Лилин голос.

Вне всякого сомнения, ее приготовились слушать бабушки и дедушки, мальчики и девочки, охранники во всех офисах России, оставив разгадывание газетных кроссвордов на потом. Наверное, сейчас нервно нащупывает волны эфира бог-путешественник Федор Конюхов, наплевав на шторм и очередное почечное недомогание.

Депутаты Госдумы столпились в просторной курилке с мраморными полами и рвут из рук друг друга японский приемничек. Победил господин Жириновский, он прижал трофей к уху, и по его лицу расплывается медленное блаженство, такое, как появляется у детей, когда они смакуют мороженое.

Кто знает, может, сам Владимир Владимирович, мчаясь сию минуту по Рублевскому шоссе в бронированном лимузине, попросил телохранителя найти в эфире «Перья и судьбы»… Неужели он, мужчина с тремя харизмами, сделает выбор в пользу молодежной радиостанции «Коньки и лыжи», где с утра до утра усердствуют намакияженные куколки «Тату», поющие плохие рифмы и скользкие мысли? Нет, Владимир Владимирович со всем народом страны, он – наш человек. Он – человек Лилии Горной…

В наушниках затрещало, зашелестело, меланхоличный голос Гали Зосимовой произнес:

– Лиль, выходим на финишную. Готовься. Мы в прямом эфире.

Головы Зосимовой и Анкундинова то появлялись, то исчезали за стеклом, разделяющим аппаратную и студию. «Кукольный театр какой-то», – машинально подумала Лилия Горная.

В ушах зазвучал джингл «Перьев и судеб» – заставка, придуманная в заветную творческую минуту Анкундиновым: несколько нот взбесившейся виолончели, пара переливов равнодушной арфы на фоне истерического кряканья дикой утки. В конце джингла как точка звучал вулканический раскат. Все эти звуки должны были символизировать философское отношение к жизни.

Радиоведущая сбросила правую туфлю с ноги (так она делала всегда, чтобы передача прошла без сучка без задоринки) и проговорила:

– Здравствуйте, в эфире – Лилия Горная и программа «Перья и судьбы».

Далее Зосимова и Анкундинов пустили трехсекундный росчерк пера в прямой эфир – гениальная звуковая иллюстрация писательского каторжного труда. Причем маячки Анкундинов давал Лилии не рукой, как обычно, а стаканом «Knorr», наполненный сухим шампанским.

– Сегодня я расскажу вам о всемирно известном французском писателе, мастере детективного жанра Жорже Сименоне, – начала читать Лилия Горная. – Родился он в городе Льеже. Сочинять стал с отроческих лет, а творческую деятельность начал как газетный репортер. Написал более двухсот детективно-психологических романов. Главный литературный герой Сименона – полицейский комиссар Мегрэ.

…Зосимова подняла большой палец вверх, мол, все идет отлично, Анкундинов вознес над головой стакан «Knorr», что означало: будь здорова, мать!

Лилия Горная продолжала:

– Самые необычные сведения о жизни творца можно получить из анекдотов. Чтобы не утомлять вас, дорогие радиослушатели, академической лекцией, расскажу несколько анекдотов о Жорже Сименоне.

…Зосимова и Анкундинов исчезли. За стеклом, в аппаратной никого не было. «Наверное, вышли в туалет или упали», – отметила про себя Лилия.

Делать было нечего, она читала дальше: