Рейтинг любви

– Но! – Я – жертва завтраков в постель с самого раннего детства. Моя родная бабушка была глуховата и подслеповата – она сто пятнадцать раз опрокидывала на меня миски с овсянкой, семьдесят четыре раза облепливала детскую грудь, как горчичниками, варениками с картофелем, девять раз вымазывала в трехслойном киселе и дважды чуть не убила хлебным караваем. Наверное, не трудно догадаться, Иван Иванович: больница была мой дом родной. А все из-за того, что завтраки в постель!..

Зойка Гонсалес-Поплавкова улучила момент, вскочила из-за стола, полетела на кухню и уже через пять мгновений вернулась к гостям с круглым, металлическим, как метательный диск, блюдом, на котором были навалены дымящиеся горой коричневые штуки. Пахли они заманчиво, запах будил обильную слюну, которая скапливалась во ртах и булькала.

– Икра трески, зажаренная в соусе посабель! Продукты из Барселоны, прислали родственники Редьки, по национальности матерые испанцы! – торжественно объявила Зойка. – Исполнение мое!

Блюдо опустилось в центр стола, гости наперебой потянулись к барселонской икре вилками. Самый большой кусок взял руками Иван Иванович Селедка.

Депутат Чокчок снова постучала по бокалу.

– Я продолжаю, Иван Иванович! – проглотив кусок икры, сообщила она. – Время шло. Не видя счастливого детства, я ощутила свою юность. Окончив школу, уехала из села, в городе поступила в политехникум связи. Но это к нашему разговору отношения не имеет, зато имеет другое. В юности, и позже – в зрелости, а также в предбальзаковском возрасте я часто влюблялась. Влюблялись и в меня. Почти все мои ухажеры пытались потрясти мое воображение одним и тем же приемом, словно прослушали одну и ту же инструкцию. Мужчины буквально заставляли меня совершать утреннее поглощение пищи среди подушек, наволочек и пододеяльников. Я была обречена принимать завтраки в постель.

Речь Софьи Чокчок сопровождало дружное чавканье, Редька-Родриго время от времени даже постанывал от удовольствия, так ему нравилась жареная икра трески в соусе посабель.

– Иван Иванович, не теряйте нить моего рассказа!.. – потребовала депутатша. – Моряк Боря разжимал свои объятия ровно в пять утра и мчался на кухню, чтобы зажарить мне морского окуня или хвост трески, – сообщила она хорошо поставленным голосом. – Ровно в шесть утра я лежала припечатанная подносом, давясь от рыбного аромата, и страшно боялась, что жаренный в панировочных сухарях хвост упрется мне в шею. Боря хотел, чтобы я изображала сытую русалку. Долго изображать не удалось, Иван Иванович, через три недели нашей любви с подноса мне на грудь съехал кусок тунца, запеченный в фольге. Я получила ожог второй степени и оказалась в больнице.

Мадам Теплоэлектроцентраль, жуя, ритмично колыхала своей надолго запоминающейся прической. Доктор психологических наук Визуаль бросала на Чокчок такие острые взгляды, что если бы они материализовались, депутат давным-давно лежала бы бездыханной в море крови. Иван Иванович уже в пятый раз руками брал очередной кусок икры. Друг атташе был так сосредоточен, словно придумывал новый закон притяжения двух тел.

– Ровно год я испытывала нежные чувства к геологу Валерию, – мемуарным, монотонным голосом поведала Софья Чокчок. – Мы мечтали соединить наши судьбы, но мечтам этим не удалось осуществиться… Иван Иванович! Я дарю вам откровения своей души, не чавкайте так громко… Короче, Валерий – этот мужественный человек – по утрам пичкал меня дарами леса, тундры и степей. С криком «Завтрак в постель!» геолог появлялся на пороге комнаты, толкая перед собой столик на колесах. Чего там только не было: маринованные грибы, вяленое мясо, варенья, даже соленый папоротник Дальнего Востока орляк. С Валерием мы расстались из-за липового меда.

Желая ублажить меня, геолог как-то утром сказал: «Закрой глаза, открой рот!» Я беспрекословно подчинилась его приказу, Иван Иванович, ведь я – слабая, робкая женщина… Валерий недолго думая влил мне в рот семьсот граммов меду. Я не ожидала такого сюрприза, захлебнулась и очнулась в реанимационной палате соседней клиники…

Далее в моей судьбе были водители автолайнов – Гога и Ян, рекламный агент Козюра, директор швейной фабрики Виктор Федорович. Каждый из этих мужчин старался кормить меня в постели завтраками. Может быть, все они хотели быть голубями, думая, что я – прирожденная голубица? Ау, Иван Иванович, ответьте на мой вопрос!

Софья Чокчок нежно ткнула друга атташе по культуре посольства Испании вилкой в запястье.

– Ой! – крикнул Иван Иванович.

– Вот именно – ой! Слушайте дальше! – обрадовалась депутат из Ростовской области. – Водители Гога и Ян, агент Козюра, директор Виктор Федорович в ходе церемоний завтраков в постель залили меня все вместе взятые сметанным грибным соусом, кетчупом «Чили», глинтвейном «Лапушка», обсыпали сахарной пудрой, тертым миндалем, шоколадом, вывалили на меня скворчащие киевские котлеты и куриные окорочка. Я чувствовала себя то ромовой бабой, то кулинарным полуфабрикатом, то конфеткой «Красная Шапочка».