Хозяева отодрали афиши и открыли в здании сразу два заведения. То, что наверху, называлось «Гора», а то, что внизу, – «Нора». В «Горе» играл рок-н-ролл. Что именно будет играть в «Норе» предстояло решить «2вум Самолетам». Каждый вечер перед входом собиралось несколько тысяч человек. Один раз в клубе прорвало трубы, и помещение затопило. В бар приходилось вброд пробираться по крышкам расставленных столов. Но и в этот вечер здесь была очередь перед входом, и никому не пришло в голову отказаться от похода в замечательную «Нору».
Концепция сработала. У «Норы» дела стали идти в гору. Но тут произошел какой-то глупый конфликт с хозяевами помещения, и нас оттуда попросили. Выглядело это нелепо: успех места целиком держался на нашей политике, а теперь нас оттуда выгоняли. После нас сделать что-то с «Норой» пытались музыканты группы «НОМ», но у них не очень выгорело… Клуб вскоре закрылся.
Прибыль от клуба изначально они собирались пилить поровну. «Самолеты» договорились с хозяевами помещения, что деньги, уплаченные публикой за входные билеты, группа станет забирать себе. А деньги, уплаченные публикой за напитки в баре, забрали себе хозяева помещения.
Это было справедливо. Из своих денег «Самолеты» платили DJ-ям, покупали аппаратуру, печатали флаеры. Но потом хозяевам помещения расхотелось делиться. «Самолеты» все равно ничего не делали, а только пили на халяву и провоняли весь клуб своими папиросами, а как нанять диджея хозяева теперь знали и безо всяких «Самолетов», так на кой хрен делиться?
Через полгода после открытия клуба «Самолетам» было предложено из своего кармана оплачивать дворника и уборщицу. Те удивились, но согласились. Еще через неделю им предложили оплачивать счета за электричество и поменять проводку. Потом появились еще какие-то статьи расходов. Короче, группу выжали.
«Самолеты» перевезли вещички обратно на Пушкинскую и пригорюнились. «Нора», кстати, после этого протянула тоже недолго. А еще через год знакомые бизнесмены сказали, что есть возможность начать все сначала.
У бизнесменов имелся договор на аренду бомбоубежища. Вообще-то, они планировали открыть там склад, но можно открыть и клуб. Клуб, наверное, будет поприбыльнее, чем склад, да?
– Да! Да! – закивали головами «Самолеты».
Открыть клуб – разумеется, это гораздо лучше, чем использовать помещение под склад!
Название для новой точки придумывали все вместе. Остановились на названии «Модный клуб Грибоедов». Тем, кто понимает, название казалось очень удачным. Оформлять клуб подтянули знакомых художников. Те развернулись по полной.
Сам клуб, как и «Тоннель», находился в бомбоубежище. Принадлежало оно заводу «Большевичка» Сначала мы его арендовали, а потом через несколько лет выкупили. Но когда мы пришли в это бомбоубежище первый раз, там был полный мрачняк. Вода стояла выше, чем по щиколотку, маленькие комнатушки, заплесневелые стены, какие-то ржавые кровати… У нас были компаньоны, которые очень рьяно взялись за дело. Нашли рабочих, поразбивали стены, все в авральном режиме отштукатурили. Месяца через клуб был более или менее готов.
Поэт Грибоедов погиб в Персии. Хотя поэт и не имел никакого отношении к клубу, вход все равно решили оформить в персидских мотивах. За работу взялся самый странный жилец Пушкинской, 10 художник Баби.
У него была внешность чеченского убийцы и душа куклы Барби. Говорили, что папа у Баби ассириец, мама – армянка, в школу он ходил в Азербайджане, а жил в основном у любовника в Лондоне.