Рейз (ЛП)

Мне с отчаянием хотелось услышать его историю. Почему он здесь? Кто он? Но его молчание оттолкнуло меня. Я вдохнула теплый воздух в попытке успокоиться. Я не знаю, почему это было так важно для меня. Но я должна узнать, почему он собирает деньги. Что за причина? Ему действительно нужна помощь?

Я встала на колени и пару минут просто слушала его глубокое дыхание. Тогда я вздохнула и положила пакет с едой и одеялами ему на ноги.

— Я... я лучше пойду, — заявила я и медленно поднялась на ноги. Я собралась развернуться, когда человек откашлялся, а я замерла.

— Денг… — все, что удалось мне расслышать. Его грубый, глубокий голос звучал неразборчиво.

Я повернулась к нему лицом, голова мужчины была по-прежнему опущена.

— Что? — быстро спросила я и наклонилась, пока мои колени не упали на землю, я молилась, чтобы он заговорил снова.

Его пальцы сжали банку, он наклонился в мою сторону.

— Деньги, — прорычал он.

Я заметно вздрогнула от глубокого тембра в его дико звучащем голосе. Он был первобытным, животным. Я хлопнула рукой по груди, чтобы задышать. Потом опустила глаза, чтобы попытаться встретиться с ним взглядом, но его подбородок опускался до тех пор, пока не коснулся груди. Он чувствовал, что я пытаюсь посмотреть на него и не позволил мне этого.

Мои легкие наполнились влажным ночным воздухом, и, чувствуя их боль, я спросила:

— Деньги? Тебе нужны деньги?

Мычание сказало мне, что я была права, и я наклонилась ниже.

— Сколько?

Ничего не происходило в течение нескольких секунд, прежде чем его грубые руки отпустили банку, он полез в карман и вытащил потрепанную бумажку. Он протянул мне ее. Я потянулась за обрывком. Когда мой палец коснулся его, меня будто ударило током. Я почти отскочила по инерции. Он, должно быть, почувствовал то же самое, потому как не успели наши пальцы соприкоснуться, он отдернул руку и сунул ее в карман.

Дрожащими руками я развернула мятую бумагу, и посмотрела на цифру: десять тысяч.

Мои глаза посмотрели на человека, чьи полные губы были поджаты.

— Десять тысяч? — прошептала я, но он ничего не сказал. — Десять тысяч? — спросила я громче, передавая свое недоверие. — На что тебе нужна такая сумма?

Его свободная рука медленно сжалась в кулак, из-за чего кожа на руке треснула и пошла кровь. Меня охватил страх, когда я посмотрела, как капельки падают на сухую земле.

— Месть, — прорычал он.

Я поразилась тяжести в его голосе, но его грубый голос зажег искры в животе.

— Месть? — прошептала я в замешательстве, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Его рука разжалась и вновь вернулась на банку.

— Месть... месть человеку, который солгал.

Я медленно встала, не зная, что делать, не зная, было ли у меня право «финансировать» его... месть. Я снова захотела его расшевелить, но он был неподвижен, как статуя. Я посмотрел вниз на деньги в банке. У него было около пятидесяти долларов или около того. Он никогда не соберет нужную сумму на улице.

Это было безнадежно. То, что он делал, было безнадежно.

Я провела рукой по волосам и чуть не рассмеялась. Что, черт возьми, я делаю? И я серьезно подумываю дать ему десять тысяч? Для мести? До сих пор сама мысль об этом должна была заставить меня пуститься наутек, но я — принцесса Братвы, единственная дочь Пахана. Месть кормит нас; она гарантировала, что мы доживем до завтрашнего утра. Месть была стилем жизни, наследием моей семьи.

И десять штук ничего не значили для семьи Кирилла Волкова.

Я могла получить эту сумму сегодня вечером, взяв из сейфа в тренажерном зале. Никто, кроме меня не знал, что наличность там. В этом спортзале лежали деньги на Рождественское пожертвование для церкви. Но я не знала, что делать. Они были на благотворительность и предназначались для церкви, однако, теперь я была убеждена, что отдам деньги одному человеку, одержимому местью, хоть и не типичная для Господа идея милостыни, но сойдет для благотворительности. Этот загадочный человек спас мою жизнь. Он убил моего нападавшего, чтобы спасти мою жизнь.

Это были кровавые деньги, плата за грех убийства. Так что эти десять тысяч долларов по сравнению с жизнью?

Нагнувшись, я положила бумажку на банку и пообещала:

— Я вернусь позднее.

Повернувшись, я побежала обратно к грузовику, на мой мобильный позвонил Серж, чтобы забрать меня. Десять минут спустя он прибыл, и я принесла извинения Отцу Хрущеву.

Когда запрыгнула на заднее сиденье автомобиля, Серж повернулся ко мне, беспокойство читалось на его лице.

— Мисс Киса, все в порядке? Что-то случилось?

Покачав головой, я попросила.

— Серж, сделай одолжение. Пожалуйста, можешь отвезти меня в спортзал, потом обратно сюда?

Я посмотрела на него сквозь ресницы, чувствуя, как вина легла тяжелым грузом на сердце.

— Но не говорите папе или Алику.

Серж уставился на меня, и его серые глаза немного сузились.

— У вас неприятности, мисс?

Я отрицательно покачала головой.

— Вы делаете это против воли? — продолжил допрос Серж.

— Нет, — прошептала я. — Это то, что я хочу сделать для кого-то... что-то, чтобы расплатиться с долгом. Но Алик не был бы счастлив. Он подумает, что я нарушила его приказы.