Река блаженства

Здесь, на вершине холма, улица стала ровной и перешла в широкий бульвар, по обе его стороны тянулись дома, учреждения и склады. Железнодорожная станция была запружена народом, вокруг сгрудились коляски и кебы. Надо было пробиться через толпу, чтобы добраться до своего вагона. Вглядываясь в лица, он помог ей войти в переполненный вагон, усадил на свободную скамью возле окна и оглядывал толпу в ожидании минуты, когда поезд тронется. Теперь уже недолго. Море незнакомых лиц. И снова Мортон. Он смотрит прямо на него. Голова его возвышается над толпой. На губах Мортона змеится злобная усмешка.

Глава 19

Ну что за черт? Этот человек мерещился ему везде. Не он ли пробивался сквозь толпу, прокладывая себе путь кулаками? Не он ли был на железнодорожной платформе в Малверне? А может быть, он следовал за их поездом на лошади от Страттон-Черч?

Нет, видимо, от солнца он тронулся умом. Ведь Мортон Истабрук живет в Вэлли, занимается своим любимым делом и плетет интриги, готовя себе путь к бесчестью.

Джорджиана была неестественно спокойна. Все здесь для нее ново. Нет необозримых пространств на пути к Лондону. Пока они ехали по югу Англии, изредка попадались обширные фермы с множеством построек, потом они уступили место деревенькам, где дома лепились один к одному, были узкие улочки и рыночные площади. И везде кипела жизнь. По мере приближения к пригородам Лондона становилось все более людно.

До конца путешествия оставалось совсем немного. Они были почти у цели. Но это не радовало Джорджиану. Она выглядела подавленной.

Цена побега из Вэлли оказалась слишком высока. Теперь придется привыкать к совершенно чуждому ей образу жизни.

Ее подавляло обилие городов и городишек: казалось, не было им конца – дома, дороги, голубое небо над головой и незнакомые названия: Федерстон, Милфорд, Хейсток, Смит.

Но ведь она хотела этого. Мечтала об этом. Продала свое тело, чтобы находиться здесь. Не только тело, но и душу. Откуда ей было знать, каков будет результат. Чарлз Эллиот не был похож ни на кого из известных ей мужчин. Он не укладывался ни в какие рамки. Уроки, полученные ею в Вэлли, не научили ее разбираться в людях. Через несколько часов она будет предоставлена самой себе. Окажется в доме отца, войдет в незнакомый, иной мир и заживет иной жизнью.

Она войдет в дом своих детских грез и сказок, откуда Оливия рвалась на свободу. Разве это не знак судьбы? Ведь она возвращается туда, откуда бежала Оливия.

Элинг. Она знала о нем только понаслышке. То, что рассказывала Оливия. Оливия не привезла с собой ни портретов, ни картин, ни альбомов. Она сбросила оковы светского общества и всего, что было с ним связано, чтобы уехать в Южную Африку и окунуться в грязь Эдема, созданного Мортоном. Но даже ее рассказов было достаточно, чтобы Джорджиана почувствовала, что у нее есть корни, есть родина. Однако сейчас она не уверена в этом. Все английское было ей чуждо. Теперь, когда туман страсти рассеялся, ей казалось, что она совершила большую ошибку. Разве можно надеяться на то, что отец встретит ее с распростертыми объятиями? Но еще большей ошибкой была ее связь с Чарлзом Эллиотом. Эта мысль не давала ей покоя.

Мелькали все новые и новые станции: Уэстчестер, Спон-Хилл, Хейверфорд. Напряжение Джорджианы все нарастало. Теперь она жадно читала названия городов: Хеймаут, Виндзор, Уэндсуорт… Как быстро они едут. Но вот поезд стал замедлять движение, выдохнул последнюю порцию густого дыма и остановился на вокзале Виктория.

Путешествие закончилось.

Чарлз знал Лондон, о чем она и не подозревала. Знал так, как может знать тот, кто прожил там длительное время. Он знал, куда идти, повел ее к выходу с вокзала и к ближайшему кебу-двуколке.

Чарлз подсаживал ее в кеб, а вокруг курились мрачные сумерки, пронизанные туманом. Он назвал кебмену адрес какого-то места Уэксли и не стал ей ничего объяснять. В выражении его лица она подметила суровую непреклонность, и ей расхотелось задавать ему вопросы. Да и сил не было – она слишком устала.

Путь оказался неблизкий. Улицы были запружены колясками, кебами, пешеходами. От массы впечатлений гудела голова. И везде одно и то же: толпы народа и шум. Улицы со зданиями, возвышающимися по обе стороны, походили на ущелья. Горели газовые фонари. Возницы изрыгали проклятия. Экипажи резко сворачивали в сторону, чтобы избежать столкновения друг с другом. Раздавались свистки полисменов и звон колоколов. Их кеб прогрохотал по мосту, пересекая узкое водное пространство. По другую его сторону было не так шумно, но не менее людно.

Нет, она никогда не привыкнет к этому. Кеб проехал мимо ряда кирпичных домов с широкими ступеньками, спускающимися к воде неподалеку от моста.

Чарлз сунул в руку кебмена бумажку и повел Джорджиану через мостки, поглядывая по сторонам.

Впереди ничего нельзя было разглядеть, кроме тусклых газовых фонарей, выстроившихся в ряд вдоль улицы и уходивших за угол. Туман нависал над городом, но Чарлз узнавал знакомые места.