Река Богов

– Нам придется руководить компанией. Мы являемся владельцами очень сильной корпорации. Мы выросли вместе с «Рэй пауэр», знаем ее не хуже собственного дома. Но я хочу тебе кое-что сказать, Рам. Я не позволю тебе перекладывать на меня вину за происходящее. А теперь должен извиниться: мне предстоит встреча с сотрудниками.

Вишрам встает одновременно с Марианной Фуско. Женщина кивает Рамешу, входя в темную прохладу дома. Обезьяны с пронзительными криками спускаются с деревьев в надежде заполучить остатки китчири.

Вишрам почувствовал приближение Говинда еще до того, как увидел его отражение в зеркале.

– Знаешь, я мог бы привезти тебе любое количество нормального крема после бритья из лондонских дьюти-фри. Ты до сих пор пользуешься своей арпаловской мерзостью? Но почему? Из чувства патриотизма? Это что – национальный аромат Бхарата?

Говинд появляется в овале зеркала рядом с Вишрамом, поправляющим манжеты. Хороший костюм… Выгляжу лучше тебя, толстяк…

– И с каких это пор у нас возник обычай входить без стука? – добавляет Вишрам.

– А с каких пор в семейном кругу надо стучаться?

– С тех самых, когда семейный круг стал кругом важных бизнесменов. Да, кстати, уже сегодня вечером меня здесь не будет. Я переезжаю в гостиницу. – Манжеты выглядят великолепно. Отвороты тоже. И воротник. Действительно портные-китайцы работают выше всяких похвал. – Поэтому выкладывай сейчас то, что намерен мне сказать.

– Значит, Рамеш уже разговаривал с тобой…

– А ты полагал, он сохранит вашу беседу в тайне? Я слышал, у тебя проблемы с ликвидностью.

Говинд без приглашения садится на край постели. Вишрам замечает, что ноги его брата не достают до пола.

– Возможно, тебе это покажется странным, но я стремлюсь только к тому, чтобы сохранить целостность компании.

– Благородное стремление.

Вишрам продолжает стоять, повернувшись к брату спиной.

– «Эн-Джен» уже не скрывают стремления поглотить «Рэй». Даже тогда, когда во главе нашей компании стоял отец, они делали ему соответствующие предложения. И рано или поздно они своего добьются. Разве мы сможем противостоять американцам? Конец предрешен, и вопрос только в том, захватят ли они нас поодиночке или проглотят целиком. Я знаю, что предпочел бы лично я. Я знаю, что будет предпочтительнее для компании, созданной отцом. Наша сила – в единстве!

– Наш отец создавал индийский бизнес и по-индийски.

– Ах, брат мой, в тебе, наверное, заговорила высокая нравственность?

Услышав слова Говинда, Вишрам вдруг с особой остротой почувствовал, что они с братом теперь враги на всю оставшуюся жизнь. Рама и Раван.

– Старухи и люмпены Грамина первыми набросятся на тебя, как только поступят предложения, – продолжает Говинд. – Они все говорят хорошо и благородно, но стоит посулить им пригоршню долларов, и пролетарская солидарность сразу же куда-то пропадает. Нищие лучше разбираются в бизнесе, чем ты.

– Полагаю, ты ошибаешься, – мягко замечает Вишрам. Его брат хмурится.

– Извини, не расслышал.

– Я сказал, что ты ошибаешься. Да, собственно, ты можешь говорить все, что тебе угодно, я все равно поступлю по-своему. И прямо противоположным образом. Так будет и впредь. Что бы ты ни сделал, чтобы ни сказал, какое бы предложение ни внес, какую бы сделку ни начал, я всегда буду против тебя. Ты можешь ошибаться, ты можешь быть прав, для меня это не имеет никакого значения, так как я в любом случае все равно буду против тебя, даже если на таком противостоянии потеряю миллионы долларов. Ибо теперь я волен поступать так, как захочу, а ты не сможешь ничего сделать, не сможешь никому пожаловаться, опереться на дутый авторитет старшего брата, потому что теперь я так же, как и ты, владею одной третью «Рэй пауэр». Сейчас ты находишься в моей спальне, в которую вошел без стука и, естественно, без приглашения. Сегодня я прощу тебе подобное, потому что в последний раз провел ночь в этой комнате и в этом доме. А теперь извини, мне предстоит работа.

Только садясь на прохладную кожу автомобильного сиденья, Вишрам заметил маленькие кровавые полумесяцы у себя на ладонях – следы от ногтей, впившихся в кожу. Во время разговора с Говиндом он слишком сильно сжал кулаки.

Трудно представить себе что-то менее итальянское, но это было единственным, что он смог найти.

Вишрам почувствовал ностальгию по итальянской кухне, к которой привык в Глазго, по итальянцам, которых считал поистине великой нацией, и размечтался о пасте и руффино, однако тут же вспомнил, что в Варанаси нет итальянской общины, здесь вообще никогда не было ничего итальянского. Персонал – из местных. Музыка – сплошь поп-хиты. Вино слишком теплое и какое-то безвкусное. В меню включено непонятное блюдо со странным названием «тикка-паста».

– Извините, я не знал, что здесь будет так ужасно, – говорит он Соне Ядав.

Она упорно сражается со слипшимися макаронами.

– Я никогда ничего итальянского до сих пор не ела.

– И сейчас вы едите не итальянское, могу вас заверить.