Река Богов

Солдаты стоят не двигаясь. Никто даже не шелохнется. Они стоят в немыслимую жару в полном снаряжении, слушают пропагандистскую чушь, в нужном месте сопровождают ее возгласами согласия и поддержки, замолкают, как только Саджида Рана дает им знак взглядом или движением руки. И в завершение речи она сообщает, возможно, самое главное:

— А теперь я должна сказать вам еще об одной нашей победе. Господа, Бхарат победил со счетом триста восемьдесят семь на семь!

Все взрывается в многоголосой здравице: «Джай, Бхарат! Джай, Бхарат!»

Саджида Рана спокойно принимает аплодисменты и спускается с помоста в самый разгар восторженных возгласов.

— Неплохо, как вам кажется, Хан?

— Насколько мне известно, счет был сто семнадцать, — замечает Шахин Бадур Хан.

Конвой ведет их обратно к штабу. Операцию с самого начала предполагалось провести в виде молниеносного наступления и такого же быстрого отхода. В Генеральном штабе были настроены против этого, но Саджида Рана настояла. Мирные предложения должны быть сделаны с позиции силы, которая не унизит правительство Раны. Аналитики сумели вовремя проанализировать данные со спутников-разведчиков и сведения, полученные с помощью электронных средств шпионажа, что позволило Бхарату по крайней мере на час опередить противника. Военная техника движется по ухабистым проселочным дорогам. Пыль, которую поднимает колонна, должно быть, видна с околоземной орбиты. А за наземными частями стаями, подобно собравшимся за добычей стервятникам, следуют различные летательные аппараты, управляемые сарисинами. Сопровождая премьер-министра и ее главного советника к ожидающему их самолету, охранники нервно посматривает на небо. Люки задраены, Шахин Бадур Хан пристегивает ремни, и самолет устремляется ввысь.

Шахину кажется, что он оставил свой желудок там, на растерзанных и выжженных полях. Самолет взлетает почти вертикально. У Бадур Хана врожденное отвращение к полетам. Он переживает каждый толчок и каждую воздушную яму, как маленькую смерть. Он судорожно сжимает подлокотники сиденья. Самолет переходит в горизонтальный полет.

— Прозвучало слишком пафосно, вам не кажется? — говорит Саджида Рана, расстегивая ремень безопасности. — В армии всегда помнят, где место женщине. Джай, Бхарат! Тем не менее все прошло хорошо. Думаю, информация о результате крикетного матча тоже была вполне уместна.

— Как скажете, мэм.

— Да, я именно так и говорю. — Саджида Рана ежится в облегающей военной форме. — Чудовищно неудобная одежда. Не представляю, чтобы кто-то мог воевать в чем-то подобном... Итак, ваша оценка?

— Она будет откровенной...

— А разве когда-нибудь бывало иначе?

— Я считаю оккупацию дамбы авантюрой. План заключался в том...

— План, конечно, был хорош, однако в нем не хватало настоящей воли.

— Госпожа премьер-министр, при всем уважении...

— Я понимаю и ценю ваши дипломатические ухищрения. Но черт с ней, с дипломатией! Я не позволю сделать из этого Дживанджи мученика хиндутвы. Мы — Раны, а это что-нибудь да значит! — Она делает паузу, чтобы снять налет театральности, и затем спрашивает: — Мы способны выйти из создавшегося положения с наименьшими потерями?

— Полагаю, что пока да. Но как только сообщения о последних событиях обойдут все новостные каналы, важным фактором в данном вопросе может стать внешнее давление. Англичане наконец получат предлог для возобновления требований о созыве международной конференции.

— Только не в Лондоне! Но американцы...

— Мы с вами думаем об одном и том же, госпожа премьер-министр. Особые отношения...

— Никогда не отличались той взаимной теплотой, о которой так любят распространяться англичане. Но я вам должна сказать, Хан, что по крайней мере одно во всей создавшейся неразберихе доставляет мне истинное удовольствие.

Мы разделались с этим дерьмом, с Дживанджи. Он думал, что ему удалось перехитрить нас, распространив повсюду изображения своей Святой Тележки, а теперь бежит домой с поджатым хвостом, словно побитый пес.

— Однако, госпожа премьер-министр, он еще окончательно не разгромлен. Я думаю, мы еще услышим о господине Дживанджи — в том случае, если начнется мирная конференция.

— Когда она начнется, Хан...

Шахин Бадур Хан наклоняет голову. Знак полнейшего смирения перед мнением премьер-министра. Но он-то прекрасно знает, что в подобных вещах не существует никаких четких правил, которыми можно было бы руководствоваться. До сих пор ему, его правительству и его народу везло.

Саджида Рана замечает неаккуратно сделанный шов на своих военных брюках и начинает нервно ерзать в кресле.

— Есть еще что-нибудь, что может меня касаться?

Шахин Бадур Хан включает палм, просматривает новостные каналы. Фантомные страницы появляются у него прямо перед глазами. Новости «взрываются» вокруг маленькими цветными бомбами.

— Си-эн-эн, Би-би-си и «Ньюс Интернэшнл» включают наши события в число первоочередных новостей.

— Что же задает тон в царстве Главного Дьявола?

Шахин Бадур Хан быстро «пролистывает» передовицы основных электронных СМИ от Бостона до Сан-Диего.