Река духов

— Доброе утро, мадам, — отозвался Хадсон, отодвинув свой стул и поднявшись с места одновременно с Мэтью. Грейтхауз — широкоплечий грузный мужчина, напоминавший, как говаривали некоторые, грозного самоуверенного быка, отличался высоким ростом — шесть футов и три дюйма. На модные веяния ему было плевать: он носил простую белую рубашку с небрежно закатанными рукавами, коричневые брюки и белые чулки. Его густые серые со стальным отливом волосы были зачесаны назад и схвачены черной лентой. Ему было сорок восемь лет, и в свои годы он все еще обладал мужественной, можно сказать, скалистой красотой, от которой ускоряли свой бег сердца множества женщин еще до вдовы Донован. Его тело было отмечено множеством шрамов, напоминавших о многочисленных встречах с людьми, вооруженными мечами, кинжалами и ружьями, однако все эти отметины скрывались под одеждой, а тот единственный шрам, что всегда был на виду — кривой рубец, пересекающий левую бровь — на деле свидетельствовал лишь о предательски нашедшей свою цель разбитой чашке, брошенной его третьей женой в порыве гнева.

Будучи наслышанным о приключениях Грейтхауза, Мэтью нередко задавался вопросом, как этому человеку так долго удавалось оставаться в живых. Однако одно злоключение Великого все же едва не стоило ему жизни — то была встреча с убийцей Тиранусом Слотером, и в том, как сложилась эта ситуация, Мэтью до сих пор обвинял себя. После той встречи с чудовищным убийцей Хадсону некоторое время приходилось передвигаться лишь при помощи трости — сильно давали о себе знать тяжело заживающие раны на спине, в которую нож Слотера глубоко погрузился четырежды. К счастью, теплые летние деньки положительно сказались на его выздоровлении, трость для передвижения Хадсону более не требовалась, и он все увереннее и ловчее поднимался по ступенькам вверх в доме номер семь на Стоун-Стрит.

— Я только что проводила леди Каттер, — буднично произнесла мадам Герральд, бросив беглый взгляд на Мэтью. — И принесла кое-что, чтобы скрасить ваш день. — Она подошла к небольшому очагу, сложенному из грубых серых и коричневых камней, коим не пользовались уже пару недель, и склонилась, чтобы поместить глиняную вазу с цветами внутрь.

— Вот! — объявила она. — Будет неплохим украшением поверх этого хладного пепла, не правда ли?

— Соглашусь, — кивнул Хадсон. — К слову сказать, я как раз собирался предложить Мэтью заняться чисткой очага: похоже, он сейчас совершенно свободен, — Грейтхауз одарил Мэтью скользкой ехидной улыбкой, за которую молодому человеку резко захотелось повыдергивать каждый волосок из холеной бороды этого человека и сделать из них щетку для лошадей.

— В самом деле? — цепкий взгляд холодных глаз женщины устремился к младшему партнеру по решению проблем, и в этом взгляде явно была не только беглая оценка его нового светло-серого костюма и свежей белой рубашки. — То есть, время в ваших руках, если можно так выразиться?

— Он слегка не в духе с утра, — голос Хадсона, счел Мэтью, прозвучал нарочито бодро. Письмо из Чарльз-Тауна вновь магическим образом появилось в руках Великого. — Нам тут пришла просьба от мистера Сэджеворта Присскитта выделить сопровождающего его дочери Пандоре для похода на бал Дамоклова Меча, который проходит в конце июня.

— Наслышана об этом, — коротко отозвалась миссис Герральд. — Ежегодное событие для городской элиты, где они демонстрируют себя и рассматривают себе подобных. Как по мне, слишком претенциозно.

— Читаете мои мысли, мадам, — поддержал Мэтью, понимая, что паруса этого разговора начинают явно раздуваться в его пользу.

— Претенциозно или нет, но нам предлагается пятьдесят фунтов за работу, которую можно, совершенно не напрягаясь, выполнить за один вечер! И вы хотите, чтобы мы от нее отказались? — Хадсон помахал письмом, словно это было боевое знамя, а не лист бумаги. — Через несколько дней плавания Мэтью прибывает в город, посещает бал, сопровождает туда богатую дочурку, и уже на следующий день может уплыть обратно. Все! Дело сделано! Знаете, я, так или иначе, считаю, что эту поездку Мэтью мог бы использовать, чтобы просто развеяться. Его последнее путешествие было… как бы сказать… событийным — не в самом хорошем смысле этого слова. И Мэтью тащит это за собой, как якорь, последние несколько недель. Посмотрите на него — да это же уже не человек почти, а настоящий призрак!

Мэтью подумал, что вполне мог бы быть призраком сейчас и обитать в незримом мире вместе с извечно воюющими духами дома номер семь по Стоун-Стрит, если б не мужество и вера трех женщин: принцессы клинков Минкс Каттер, одинокой индейской девушки Штучки, которую раньше звали Красивой-Девочкой-Которая-Сидит-Одна (что на удивление точно описывало ее характер), и неутомимой авантюристки Берри Григсби.