Река Джима

Мéарана и остальные забились в деревянную хижину. Брезентовая дверь пыталась сорваться с удерживавших ее веревок и раздувалась, словно парус с тремя шкотами. Дождь неустанно хлестал через прорехи в стенах, в крыше, через саму дверь.

— Понятья не’мею, для чего им они? — произнес Поули из Ястребов.

Жавн Слоофи, их проводник и переводчик, нанятый в Речном Мосту, покачал головой.

— Вечно эти гэлактики жалуются: слишком мокро, слишком сухо, слишком жарко, слишком холодно. Почему тогда дома не сидеть?

Поули из Ястребов кивнул в сторону Теодорка.

— Вы ж топаете в горы, да? — спросил он арфистку. — Какой вам там прок с любящего коров равнинника?

Он сошел с «Одеял и бус», чтобы поглазеть на местных женщин, но в последнюю минуту решил отправиться с экспедицией. Мéарана с Донованом подумали, что пара сильных рук не помешает, и наняли Поули в качестве второго телохранителя.

К утру дождь поутих, но сзади надвигался второй фронт, так что к полудню ливень возобновился. Вскоре Теодорк и Поули послали все к чертям, разделись до набедренных повязок и мокасин и отправились на палубу к матросам, где устроили тренировочные бои. Мéарана заставила их поклясться, что они не навредят друг другу. Моряки с любопытством следили за поединками, делая ставки.

Через пару дней Ищейка заявил, что, судя по соотношению проигрышей и побед, Поули и Тедди договаривались, чтобы нажиться на дополнительных ставках.

— Значит, хоть в чем-то они могут согласиться, — заключила Мéарана.

‘Сооны шли на север одна волна за другой, и уровень воды начал подниматься.

— То, что идет вверх, должно сойти вниз, — жизнерадостно сказал капитан Пьяр. — Лучше готовьтесь к нелегким дням.

Тедди и Поули, следуя примеру команды, ремнями и тросами закрепили поклажу и стали учиться обвязывать людей.

— Один конец вокруг себя, другой — на корабль, — напомнил всем капитан.

На пятый день река вышла из берегов, но ‘сооны не прекращались. Фермеры перебирались на возвышенности, поля затапливало. Матросы и гребцы возносили хвалу богине урожая. Слоофи сказал Мéаране, что долина зависела от ежегодных дождей, которые удобряли намывную равнину.

В полдень сидевший на мачте матрос проорал:

— Он идет!

И мигом спустился, помог товарищам убрать паруса и присоединился к гребцам на веслах. Рулевой привязался к штурвалу. Капитан Пьяр, корабельный плотник и старшина схватились за тросы, натянутые вдоль палубы.

— Что «идет»? — спросил Билли Чинс.

Софвари нахмурился:

— Ливневый паводок, если не ошибаюсь.

Донован хмыкнул:

— Если корабельная компания считает, что риск того стоит, я не стану называть их глупцами, — и тоже взялся за веревки в кормовой каюте.

Мéарана откинула брезентовый полог и посмотрела сквозь серую завесу дождя. Туго натянутые веревки и канаты пели под южным ветром. Вода с шипением разбивалась о двойной корпус. Весла скрипели в уключинах, пока гребцы, которым помогали матросы, боролись с крепнущим течением.

И вдруг она увидела его. Струи дождя почернели, и на корабль обрушилась стена воды. Ливень, что днями шел в северных землях, не только возвращался, но, похоже, возвращался весь и сразу.

Корабль накренился. Волна прокатилась по палубе и откинула Мéарану к корме. Она услышала встревоженный окрик Софвари, потянулась к спасительному тросу, но Билли схватил ее за руку и, сопротивляясь всей мощи реки, вытащил на безопасное место.

Вода хлынула в каюту. Стены затрещали, и Мéарана подумала, что либо они сломаются, либо каморку затопит и люди утонут. Но тут открылось настоящее предназначение трещин в стенах: они играли роль желобов для отвода воды.

Гребцы закричали, пытаясь удержать корабль, когда вторая приливная волна, не такая высокая, как первая, подняла его и снова окатила палубу. Билли отбросило на поперечину, и он заработал рваный порез. Донован с мрачным лицом держался за трос. Слоофи вопрошал у богини, зачем они вообще покинули берег.

Накатила третья волна, но после первых двух она казалась едва ли не ласковой.

Наконец приливы успокоились, в тучах появился просвет, и солнце ненадолго осветило землю. Корабль мог пострадать куда сильнее. Носовая каюта была разбита. Доски на левой лодке протекали. Одному гребцу вышибло мозги веслом, вырвавшимся из уключины. Еще один матрос повредил руку. Рана была глубокой, и, учитывая уровень местной медицины, вероятнее всего, она загноится и прикончит его.

Гребца замотали в усыпанное травами покрывало и привязали к носу как оберег от опасностей реки, пока они не смогут соорудить погребальный костер. Плотник взялся за починку корпуса и носовой каюты. Мéарана достала кое-что из запасов лекарств, чтобы подлечить матроса.

— Капитан Пьяр говорит, что худшее позади, — сказала Мéарана, вернувшись в каюту и повесив медицинскую сумку на вбитый в стену колышек. — Во время сезона засухи русло в горах твердеет, словно керамика, и первые дожди срывают корку. Капитан ожидает, что вода еще немного поднимется, но уже не настолько сильно, а дождь ослабеет до легкой мороси. Волны снесли нас на день назад, но сейчас мы можем поднять паруса и наверстать упущенное.